Истории, рассказанные из инвалидной коляски, всегда трагичны. Обратившегося в редакцию 46-летнего Виталия Потапова — ещё недавно полного сил мужчину, шокировало даже не столько в одночасье потерянное на вахте здоровье, сколько цинизм, с которым он столкнулся при обращении ко врачам и при оформлении производственной травмы.
Гиппократ завещал коллегам: «Не навреди». Ещё совсем недавно врачи приносили клятву в виде заповедей древнегреческого медика. Сегодня они такой клятвы не дают, потому что стали частью полукоммерческой системы здравоохранения.
Из «Клятвы врача России», медик сегодня клянётся:
♦ Честно исполнять свой врачебный долг, посвятить свои знания и умения предупреждению и лечению заболеваний, сохранению и укреплению здоровья человека;
♦ Быть всегда готовым оказать медицинскую помощь, хранить врачебную тайну, внимательно и заботливо относиться к пациенту, действовать исключительно в его интересах.
Мы давно свыклись с мыслями о связях медиков с фармпроизводителями и функциями по продвижению лекарственных средств, с апробированием новых разработок на пациентах. В случаях производственной травмы, на первый план выходит: «не признай», и нас это не удивляет. Мы предполагаем, что нам могут поставить неверный предварительный диагноз, и управы на таких врачей не будет. Можно только уповать на то, что перед нами — настоящий врач, продолжатель дела Гиппократа, а не наоборот, что случается довольно часто.
История Виталия — захватывающий детектив, в котором человек как будто вынужден играть в кошки-мышки с целой системой, стремящейся обмануть его, используя мощный административный ресурс и получившей право последнего слова. Каким может быть мотив, спросим мы по правилам жанра: не возмещать причинённый ущерб и не афишировать реальную статистику травматизма на предприятии и в регионе?
«В акте госинспектора упомянуты видео из спортзала, явно сделанные накануне злополучного дня, — рассказывает Виталий Потапов. — И они пытаются утверждать, что я после травмы занимался спортом. Не побоялись прибегнуть к откровенной фальсификации! Я закончил спортивную школу и спорт был жизненно необходим мне, я всегда начинал день с разминки, вот только с момента открытия больничного я выполнял предписания доктора и не посещал спортзал! А мне пытаются доказать, что я был там, причём 13 июня!»
Государственная инспекция труда в Красноярском крае вынесла заключение об отказе в признании причины нетрудоспособности производственной травмой, ссылаясь на видео, предоставленное «карманным» спортклубом работодателя, и предварительный, как потом оказалось ошибочный, диагноз, вероятно, зависимого от него медучреждения. Окончательный, правильный диагноз пациента принят в расчёт не был, что наводит на мысль не только о халатности и некомпетентности ответственных лиц, но также об их возможном «учёте интересов» компании из группы «Норникель».
Случившееся может послужить примером изящного театрального мастерства, в котором актёры действуют по плану невидимого режиссёра. Неужели такая «пьеса» разыгрывается в первый раз? Тогда похлопаем блистательной премьере новой версии «Ада» Данте. Виталий Потапов, по замыслу, с честью проходит через 3-й, 8-й и 9-й круги.
Почему бы запросто не попросить водителя очистить гараж от огромных токсичных канистр?
Виталий закончил педагогический институт, но жизнь его заставила в поисках оплачиваемой работы осваивать сложные, и весьма рискованные специальности. Сначала была работа в исправительном учреждении в Тюменской области, затем он работал охотничьим инспектором, стоя на страже природы, и, в конечном счёте, переехал в Норильск, где последние несколько лет работал водителем вездехода в Автотранспортном объединении «Норильский промышленный транспорт» ЗФ ПАО «ГМК «Норильский никель», на участке дорожно-строительных машин.
«Я пошёл в вахту, потому что я увлекался джиппингом на Уазиках с лебёдками — преодолением грязи, и у меня был вездеходовский стаж, необходимый при устройстве на работу на Север, — рассказывает он. — Когда я работал в Охотнадзоре, за нами закрепляли вездеходную технику для патрулирования территории: болотоходы, снегоходы, квадроциклы… Мне очень нравилось преодолевать грязь, здесь совпали возможность и желание».
Виталий исправно выполнял свои обязанности три года, до 10 июня 2024 года — трагического дня, когда руководитель участка и сменный механик попросили его… освободить гараж от 20-литровых пластиковых канистр с неизвестно когда отработанным машинным маслом, наполнить ими 200-литровые металлические бочки для дальнейшей утилизации. Водитель перелил в тот день штук 15 канистр (более 250 литров). Всё это, при желании, затем можно было проверить по видеокамерам, но в компании предпочли устроить «эксперимент» по поднятию одной канистры в объёме 18 литров, на основании чего рапортовали о соблюдении правил подъёма тяжестей.
Казалось бы, какое отношение к работе водителем вездехода имеет утилизация «отработки»? Разве на предприятии нет работников, имеющих соответствующие должностные обязанности? Тех, которые проинструктированы работать с отходами третьего класса опасности и снабжены защитной одеждой? Видимо, в целях экономии, нет таких.
Тут мы вспомним федеральное законодательство. Приказом Минтруда России от 17.09.2014 №642н не допускается поднятие мужчиной тяжестей свыше 50 килограмм за день работы. При чередовании с другой работой, норма снижается до 30 килограмм, и допускается поднимать такой груз не более двух раз за час работы. При постоянном подъёме тяжестей лимит сокращается до 15 килограмм (Приказ Минтруда России от 14.09.2021 №629н и приказ Минтруда России от 28.10.2020 №753н). В случае Виталия — единоразовые тяжести были по 18 килограммов.
Но превышение нормы в тот момент не казалось чем-то особенным человеку, привыкшему к тяжёлому труду. Виталий не раздумывая выполнил задание, хотя наряд для работы с отходами третьего класса опасности на него не был открыт, допуска к ним он не имел, не был проинструктирован и не обеспечен средствами защиты. В конце концов, он же не бюрократ… Работа казалась посильной.
Федеральные нормы, однако, определяются не зря, законодатель видит причины массового травматизма. Уже к концу рабочего дня Потапов, до этого посещавший только зубного и ежедневно успешно проходивший медкомиссию, стал жаловаться механику на мучительные боли в спине. Начальник посочувствовал и вспомнил, что его родственнику ставили блокаду на позвоночник.
Тем временем работнику стало трудно ходить, он начал хромать — руководство эти жалобы проигнорировало. Даже вечером, когда боль резко усилилась, Виталий позвонил механику и отпросился утром к врачу, должной реакции не последовало.
Шума Виталий решил не поднимать, сначала ситуация ему не показалась серьёзной. Но механик, видимо, всё быстро смекнул. До работника дошли слухи, что начальник пошёл на опережение: обсуждалось, как обеспечить заключение о том, что Виталий якобы прибыл на работу уже либо травмированным, либо заболевшим, потому что не дай Бог вылезет инвалидность — предприятие будет вынуждено платить ставшему инвалидом работнику социальную и корпоративную пенсию. «Больничка-то у них тут подконтрольная, под комбинатом!», — подозревали работники, и тихонько советовали Потапову перевестись в другую лечебницу — краевую, например, в Красноярск. Миссия оказалась невыполнима, выходило, что никто и не подумал Потапова всерьёз лечить и переводить в независимое медицинское учреждение.
Руководство не интересовалось у Виталия его состоянием, по крайней мере, больше недели. Можно предположить, что напугал сам факт потери здоровья на рабочем месте, и перспектива за него платить. Зато когда Потапов оказался парализован, с ним пришлось решать вопросы ребром — оформлять производственную травму или искать основания для отказа.
Потапов в это время беспомощно лежал и не знал, что делать и куда идти за лечением. Его больше заботила возможность вылечиться, вернуться в нормальную жизнь, а не компенсация.
Медицина нового поколения: как довести до инвалидности и выкинуть вон?
Когда мы увидели печальную летопись «медицинской помощи», оказанную Виталию, мне сразу вспомнилась ситуация с моей покойной сестрой в 2011 году в Москве. Там вопрос не стоял о производственной травме — но лечение в больнице ей не только не помогло, но усугубило состояние. 30-летнюю девушку исследовали, не смогли разобраться в диагнозе, и по истечении «нормального» срока госпитализации вернули в состоянии «овоща» домой. По дороге медики сообщали маме, что её дочь — не жилец. Однако, в домашних условиях сестру откачали, и она прожила до трагической гибели от отравления ещё полноценных восемь лет.
Если местные врачи не могут помочь, то почему бы не предпринять все усилия, направить пациента в краевую больницу или в специализированную клинику, где с этой задачей могут справиться? Аналогичные ситуации случались с другими родными и близкими, которые породили у меня сомнения в нашем конституционном праве на получение медицинских услуг. Почему врачи сегодня не борются до последнего за жизнь и здоровье пациента? Кто и когда начал выдавать нам ярлык на жизнь?
В случае с Виталием Потаповым всё сложнее. С одной стороны, налицо халатность и некомпетентность врачей, ставшая для нас привычной реалией страховой медицины. С другой стороны, игнорирование слов пациента о последствиях поднятия тяжестей и «ошибочные» диагнозы вызывают подозрения в намеренном сокрытии факта ухудшения здоровья сотрудника, связанного с вредными факторами на рабочем месте.
Первым официальным диагнозом Виталия Потапова стало «обострение остеохондроза». Врачи оказались глухи к сообщению о поднятии тяжестей на работе и воздействии большого объёма химических веществ, и не стали фиксировать их в жалобах. Якобы он на момент происшествия уже был хроническим больным. Когда после принятия невероятной нагрузки мужчина обратился в поликлинику по адресу: г. Норильск , ул. Солнечная, 7 («Норильская межрайонная поликлиника №1, амбулаторно-поликлиническое отделение № 2»), доктора решили сначала назначить «Мидокалм» от мышечной боли, а через три дня — уколы мильгама и диадинамотерапию.
Итогом такого лечения стало то, что Виталию пришлось вызывать скорую себе самому — ноги переставали слушаться при ходьбе. Он перестал нормально передвигаться. Впоследствии пациент узнает, что витамины пагубно отразятся на показаниях свёртываемости крови и вкупе с неправильным дальнейшим лечением приведут к серьёзным долгосрочным последствиям для кровообращения и ишемическому инсульту.
Лечение в КГБУЗ Норильская межрайонная больница №1 («Ингосстрах-М») оказалось тоже неудачным — нейрохирург без надлежащего обследования не смог разобраться в недуге, поставил пациенту предварительный диагноз «признаки миелопатии спинного мозга на уровне Th4-Th5», и поставил блокирующий укол в позвоночник. Нижняя часть тела Потапова вскоре онемела и он стал лежачим больным.
На следующий день после укола прибыли данные МРТ, которые зафиксировали разрыв межпозвоночных дисков. Медик, однако, в этом проблему не усмотрел и диагноз не изменил, не стал выяснять, что стало причиной повреждения. Именно его предварительный диагноз будет кочевать из отказа в отказ признать травму производственной.
Позднее, в январе нынешнего года, «Ингосстрах» признает «дефект оказания медицинской помощи», но проблему Потапова медики в Норильске откажутся решать, махнут на него рукой. Пациенту предложат ехать подальше, по месту прописки, в Краснодарском крае вставать с предварительным диагнозом на учёт в поликлинике и жить, как живут другие инвалиды (как-нибудь, пока не отправится на тот свет).
«Норникелю» «непроизводственный» случай не донесли, и в своей логике были правы. При этом уже обездвиженному больному было предложено «по-хорошему»: «Мы тебе табель не закрываем, закрой тот больничный…». Вот так, и дело с концом.
Тут невольно начнёшь задаваться вопросами. Неужели действительно «больничка подконтрольная, под комбинатом»? Это вполне может быть так. Но, исходя из принципа «не навреди», лечение от «непроизводственных» остеохондроза, люмбаго или миелопатии — это уже слишком. Пиши, если надо, но зачем губить?
Прошло почти 5 месяцев мучительных и долгих поисков лечения. Только в ноябре 2024 года, ФГБУ НМИЦ им. В. А. Алмазова. РНХИ им. А. Л. Поленова в Санкт-Петербурге, куда Виталий получил направление самостоятельно, ему был поставлен окончательный диагноз: «артериовенозная фистула», которая, по словам врачей, могла возникнуть при поднятии тех канистр. В этой больнице была, наконец, проведена операция по её купированию, после чего действительно последовало улучшение. Все предыдущие медики об улучшении писали в своих документах, видя, что это не так. Жаль, что при написании эпикриза медикам не требуется подтверждающая роспись больного.
Как можно было сообщать, что человеку стало лучше, если нижняя половина тела у пациента перестала функционировать? Виталий впоследствии послал на производство ролики из стационара, где он на реабилитации заново учится ходить. На это не обратили никакого внимания.
Зато, видимо, «на дурака», будто невзначай, по недоразумению, сообщили о предполагаемом сокращении рабочих мест, включая его самого, и предложили новую работу. Предприятие всячески демонстрировало, что не видит проблемы работника в упор.
«Вы были в спортзале»: циничный садизм
Виталий Потапов долго не хотел выносить сор из избы, предпринимая усилия уладить вопрос внутри компании. В «Норильском Никеле» разработана система, где каждый сотрудник может напрямую обратиться к высшему руководству и пожаловаться на нарушение своих трудовых прав. Она называется «Служба корпоративного доверия», и первым делом работник пошёл туда в июне же 2024 года, как только осознал серьёзность урона здоровья.
Однако, внутренняя процедура дала сбой и не помогла Потапову. Сотрудники Службы сообщили, что им ничего не известно о состоянии Виталия. Впоследствии будет определено, что работодатель опоздал со своевременным расследованием случая потери здоровья, но производственной травмой его случай не будет признан.
Когда стало ясно, что «Норникель» не собирается признавать нарушений и их последствий, пришлось обращаться в Роструд: «Я письменно обратился в государственную инспекцию Норильска 28 июля 2024 года с тем, что работодатель, возможно, скрывает несчастный случай и описал мою ситуацию».
Было проведено расследование, где инспектор задавала чудовищные вопросы и делала странные выводы. Она решила, что диагноз больницы Норильска позволяет отказать в оформлении производственной травмы, а в случае несогласия порекомендовала обратиться в суд.
Скитания Виталия Потапова по инстанциям, к сожалению, всегда приводили к отказам или частичному признанию вины ответственных лиц. Инспекция не углублялась в детали и не проверяла сведения, которые сообщал работник. Действительно, разве в «Норникеле» способны лгать? Разве больница в Норильске может ошибиться, даже несмотря на то, что окончательного диагноза она не поставила и после лечения работник слёг?
Госинспекция Красноярского края подтвердила выводы инспектора из Норильска о том, что у Виталия не было травмы и его диагноз относится к общему заболеванию. В довершение ко своим выводам, чиновники присовокупили целый список фактов, способных ввести в замешательство работника и лишить его воли к сопротивлению.
Было заявлено, что Виталий Потапов получил все необходимые средства защиты при приёме на работу несколько лет назад (!), что он не сообщил медикам о факте чрезвычайной нагрузке и обращения с опасными веществами, что он скрыл от работодателя сведения об имеющемся заболевании спины, не проинформировал его о полученной травме в установленном порядке и, вообще, всё время якобы резкого ухудшения самочувствия спокойно ходил заниматься в спортзал.
Возмущённый Виталий Потапов обратился в прокуратуру, где не смогли ему помочь из-за отсутствия медицинского дела. Снова медики оказались центральным звеном, которое «вводит в заблуждение» и обеспечивает отказ работнику. А Росздравнадзор решил отделаться от жалобы, перенаправив её в Минздрав, который дважды не дал ответа на обращение.
***
Виталий стойко перенёс удар судьбы, превратившись из здорового в обездвиженного человека, и прилагает огромные усилия, чтобы вернуться в строй и жить полноценной жизнью. Сейчас он проходит реабилитацию в СПБ ГБУЗ «Городская больница №40 Курортного района».
Шокированный произошедшим, работник намеревается, по совету прокуратуры, идти в суд и сражаться до конца. То, что ему противостоит масса вовлечённых в сокрытие травмы людей, его не пугает.
«Я считаю, что государственной инспекцией труда проведено расследование не в полном объёме, — пояснил нам Виталий Потапов. — Прокуратура отказала мне в расследовании, поскольку медицинское дело отсутствует, и решить проблему можно только через суд. Медики на себя ответственность не берут — пишут, что у меня было диагностировано общее заболевание. Это какой-то замкнутый круг, который без суда не разомкнётся».
Мы направили в больницу Норильска запрос от редакции, ответа не последовало. Не получили мы комментарии ни от «Норникеля», ни от Госинспекции труда в Красноярском крае. Видимо, им нечего сказать по существу.
Ранее в СМИ сообщалось о других случаях травматизма на «Норникеле», где работникам приходилось взыскивать компенсации через суд, имелись также случаи, где прокуратура выявляла факты сокрытия несчастных случаев на производстве.
Что это — недогляд за руководящим звеном на местах или политика компании по оптимизации расходов?
В 2021 году «Норникель» столкнулся с резким увеличением числа несчастных случаев на производстве, и отрапортовал о принятии мер. В компании проводят «Недели безопасности», где рассказывается об успехах корпоративной заботы о работниках. Но это на бумаге или в действительности так? Грустно, если «Норникель улучшает статистику и оптимизирует расходы в сотрудничестве с медицинскими учреждениями.
У нас возникло ощущение некомпетентности, халатности и сговора с компанией даже по характеру ответов на жалобы Виталия Потапова и мы предполагаем, что ситуация носит системный характер, не ограничиваясь единственным происшествием, изложенным в нашей статье.
Остаётся пожелать успеха Виталию в суде в установлении истины и скорейшем выздоровлении от болезни, факт наличия которой очевиден для всех.
