Живописец Александр Иванов, известный как создатель монументального полотна «Явление Христа народу», обратился к жанровым акварелям под влиянием Н.В. Гоголя. При этом и живописное, и графическое осмысление Священного Писания проходило в сотворчестве, и Гоголь принимал в этом живое участие.
Дружба двух гениев, начавшаяся в 1838 году, стала и творческим, и личностным, и духовным союзом, который был омрачён лишь кратким разрывом 1848-1849 годов и прерван безвременным уходом из жизни великого русского писателя в 1852 году. А в 1858 году скоропостижно умер и сам Александр Иванов.
Одно из писем Гоголя художник наклеил на заглавный лист своих удивительных «Библейских эскизов», открывшихся сегодня зрителям из запасников Третьяковской галереи. Цикл «Благовещение» — лишь одна из тем будущих росписей «Храма искусства» или «Храма философии», который надлежало создать брату художника архитектору Сергею Иванову.
Однако к строительству «Храма искусства», где должна была найти художественное отражение вся духовная история человечества, братьям так и не суждено было приступить. На любое строительство нужны деньги, а именно денег у Ивановых не было. В поиске спонсоров художник-отшельник не преуспел, как, видимо, и его брат, завещавший эти работы для издания Археологическому обществу и отдавший их в музейное хранение.
Александр Герцен не без яда писал в некрологе Иванову, что за последнее двадцатилетие своей жизни тот получил лишь 10 тысяч рублей от своего покровителя — будущего императора Александра II, и этих денег хватало только на кофе с чёрствой булкой. Ещё столько же по возвращении в Россию ему предложила президент Академии художеств графиня Строганова, затем повысив сумму до 15 тысяч — но этот дар он не успел принять, и на следующий день после лестного предложения умер от холеры.
С Герценом Иванов познакомился в конце 1840х годов. Этот антипод Гоголя претендовал на своё влияние на художника, стремясь «переключить» его на дела революционные. Этот дуализм продолжает довлеть над Ивановым и в 1850х годах. Даже после смерти Гоголя, когда художник всё дальше уходит от религии в сторону других исканий, он дышит только религиозным служением искусству и мысленно сверяется с соавтором своих библейских тем.
«Писать без Веры религиозные картины — это безнравственно, это грешно», — говорил Иванов Герцену. Жаловался, что теряя Веру, несмотря на нужду, вынужден был отказываться от предложенной ему работы по росписи храмов. Раздираемый противоречиями, художник до последних дней не оставляет работу над своим «Храмом искусства» и мечтает съездить в Иерусалим, чтобы воочию увидеть места изображаемых событий.
Сегодня не представляется возможным определить время создания каждого из графических шедевров. «Весь цикл Иванова датируется целиком, — пояснила нам куратор выставки Ирина Викторовна Шумакова. — Он был создан Ивановым начиная с конца 1840х годов и до смерти художника. Это последние его вещи, финальный проект Иванова; я считаю, это финал-апофеоз его творчества. По аналогии с музыкой, это кода, когда флажолетто уже абсолютно нематериально».
Александр Иванов был человеком, далёким от материального мира. Неслучайно и его работы своими сюжетами, композицией и колористикой возвышаются над мирской бренной жизнью. «Храм искусства» — его подвиг, его жертва, его приношение искусству, которому он отдал всего себя без остатка.
На стенах в зале, находящемся справа от зала с «Явлением Христа народу», развешаны эскизы необыкновенной красоты. Они рисуют нам настолько реалистичную панораму библейских событий — картину соприкосновения человека с Богом, будто бы художник был их очевидцем.
«Я изначально воспринимала Иванова как эстетический феномен, видела красоту его акварелей, искания, предвосхищающие искания художников XX века, — говорит Ирина Викторовна. — На исследовательскую же составляющую его грандиозной утопии я обратила внимание лишь после издания тома-каталога его рисунков, хранящихся в Третьяковской галерее. Они имеют особое значение и для русского искусства в целом, и для Третьяковской галереи. Там расшифрованы все авторские надписи, все ссылки на лицевой и оборотной сторонах. Замысел Иванова ощущается как нечто грандиозное».
Утопия ли это? Разве замысел «Храма искусства» не мог быть осуществлён? Даже такой циник и рационалист, как Герцен, даёт понять, что в надежде на финансирование проекта Иванов и вернулся в Россию за два месяца до своей кончины. Но не сложилось, помешали необоротистость и смерть.
Если бы проект удался, то европейское общество могло бы увидеть духовные истоки своей христианской цивилизации средствами современной ему живописи. Так Александр Иванов реализовал бы свою высокую миссию — миссию просвещения искусством (прежде всего, молодёжи), Вера которой к тому моменту была поколеблена. Он чувствовал этот натиск неверия и на себе.
«Библейские эскизы» Александра Иванова — это не иконы, будущий «Храм» не должен был стать культовым религиозным местом, а его росписи — объектами почитания верующих. Пространство, для которого писал свои работы Иванов, не должно было быть храмом в понимании церкви, а в каноничности изображения художник видел некое упрощение.
«Иванов не понимал рамок в живописи, но старался нарушить их; так и в поиске Веры он стремился к индивидуальному её осмыслению», — уточняет Ирина Шумакова.
Она уверена, что своими графическими работами на тексты Священного Писания Александр Иванов вознёсся над своим временем и предвосхитил его: «Несмотря на то, что проект утопичен, художник здесь во многом вырывается из своего времени. У любого художника в творчестве есть то, что отражает искания его времени, но есть и то, что объяснимо только с точки зрения Вечности. Иванов — художник вне времени. Интерес к нему присутствует всегда, и он всегда будет будить мысль у заинтересованного, ищущего зрителя. Надо просто понять, как Иванов читал Библию. Параллели, которые он выстраивает, чрезвычайно интересны».
Говорят, что Александра Иванова нельзя понять, не видя его графических работ, иллюстрирующих весь процесс поиска этого удивительного художника-богослова. Возможно, это так, но в том, что знакомство с «Библейскими эскизами» по-новому открывает и религиозные, и творческие искания художника, можно быть совершенно уверенным.
