Поздним вечером в знойном июле я увидела его впервые. Гуляя по дороге подмосковного СНТ, я заметила на себе пристальный взгляд сверкающих в темноте кошачьих глаз. Кот направлялся, вероятно, через кладбище в сторону деревенской церкви, где всегда есть кров и еда. Он не спешил, как будто перед ним целая Вечность.
О чём подумал в момент нашей встречи этот ночной прохожий? О чём говорил его пристальный взгляд? Кот так и остался для меня загадкой. Ему ничего бренного будто не надо, ему нипочем и котоловка, и котолов.
Я сразу заметила его незаурядность. Облезлый вид совершенно не соответствовал повадкам кота: худой, бесхвостый, всклокоченный, он имел осанку екатерининских вельмож. Он был сама Вольность.
Для таинственного кота наше местоположение не было секретом. Смирив свою гордыню, Бесхвостый повадился иногда заходить на участок к нам. Он всегда молчал, чтобы соседский пёс как камердинер мог нам громко возвещать о прибытии Кота. Пришелец же молча стоял у дома, и смотрел своими умными кошачьими глазами куда-то вдаль.
Бесхвостый терпеливо и как бы невзначай ждал угощенья. Когда подавалась еда — неспеша, без особой заинтересованности подходил к столу. Если нравилось — оказывал честь дому, бывал на пиру.
Кот сразу дал понять: никаких яиц и овощей, предпочтительны кисломолочные продукты. Какие бы разносолы ни появлялись на импровизированном столе — кефирчик или творог уходили за милую душу; также не возбранялись мясо, рыба и колбаса.
Постепенно Бесхвостый совершенно приучил нас к своему приходу. На зов «Киса-Киса» он стал исправно показываться из-за кустов. В благодарность вместо объедков на столе появилась настоящая кошачья кухня, достойная вельможного друга. Вскоре облезлый кот превратился в пышущего здоровьем импозантного красавца — по-прежнему неприступного, но разрешающего на пару метров подходить к нему.
Когда пришли холода, расстаться с премудрым котом оказалось невозможным для моей слабой натуры. Но тщетно я рассказывала Бесхвостому о преимуществах тёплых и сытных домов. В результате пришлось прибегнуть к аргументации котолова — и вот, вкусная ловушка ветеринара Полины стоит рядом с его привычным столом.
Бесхвостый изволил пожаловать на зов немедля — осенью становится маловато еды. Его сначала немного смутила котоловка, но страх прошёл, когда хитрец несколько раз совершил её тщательный обход.
Эврика — он заходит полакомиться кефиром! Но, увы, полакомившись, кот совершенно спокойно ушёл прочь. Оказалось, Бесхвостый обходил котоловку не из боязни — его инженерный ум анализировал, как можно внутри вкусно и безопасно поесть.
Когда мы наполнили приспособление снова — Киса-Киса победно зашел внутрь. Сытый Бесхвостый смотрел на нас победным кошачьим взглядом: котейка попросту не стал класть лапы на спусковой крючок. Он преспокойно сидел и улыбался, как будто обещая повторить фокус в третий раз.
Бесхвостый, тем не менее, выразил удовлетворение от нерадивой попытки поимки. Он снова охотно слушал мои уговоры о преимуществах тёплого и сытного дома, но как будто отвечал: «Ладно, поеду, но только не в этот раз. Куда нам спешить — перед нами — Вечность. Я — вольная кошка, мне не страшны голод и ветра».
Верить ли этому умному кошачьему взгляду, провожающему меня до машины с надеждой на скорую встречу, ведь в паре километров по-прежнему деревня и храм? Разве что Бесхвостый пожалеет котоловов. Котоловки для него — это даже не преграда, а формальность на неспешном пути в таинственную даль.
