В условиях крайней формы нестабильности в международных отношениях, когда международное сообщество постоянно балансирует на краю ядерной пропасти, мир зависит от умонастроений двух-трёх мировых лидеров, и человечество судорожно начинает вспоминать, какие есть твёрдые конструкции под основой международных отношений.
Перед встречей двух лидеров самых сильных ядерных держав, на которых лежит основная ответственность за благополучие на земном шаре, каждый готовится к ней по-своему. Она произойдёт 16 июня в Женеве.
Джозеф Байден проведёт перед этой встречей три саммита, и обязательно будет ставить вопрос о международной ядерной безопасности и о том, что необходимое условие для неё — разрешение комплекса проблем продвижения демократии. Во главу угла глава американской администрации будет поставлен вопрос о глобальном отношении к правам человека как главному принципу мирного сосуществования.
Владимир Путин концентрируется на вопросах удержания власти в эпоху Транзита, делая акцент на отношениях России с Беларусью, поскольку он видит в продолжении пребывания Александра Лукашенко у власти залог стабильности существующего строя и в самой России тоже.
Процесс подготовки двух сторон к встрече на высшем уровне идёт непропорционально: с одной стороны намечены три международных саммита с участием главы американской администрации с целью формулирования общих подходов в отношениях с изменившейся международной обстановкой после захвата одним из государств гражданского судна, с другой — частный разговор как «на завалинке», «что у нас на селе новенького, что бабы гутарят?».
Такой неадекватный подход к состоянию и ведению дел в острый период развития международных отношений у многих специалистов по мировой экономике и международным отношениям вызывает вопрос: есть ли что-то, что является крепкой конструкцией, как в строительстве жилищ несущие балки, чтобы ни одна из сторон не могла бы их пошатнуть или выдернуть из домостроения по своей собственной воле?
В международных экономических отношениях принято считать, что из 16 основных рынков три являются трендовыми — определяющими: рынок инновационных технологий, энергоносителей и инвестиций. Именно эти три рынка определяют в основном абрис-контуры остальных рынков, составляющих основу архитектуры мировой экономики.
Тренды в этих трёх рынках влияют на климат разрядки и взаимопонимания между основными лидерами мировых держав, так как эти рынки не виртуальные, а вполне конкретные и являются стратегическими реперными точками в глобальном экономическом развитии. Они и дают полную картину развития мировой экономики и являются основой её стабильности.
Мировая экономика, в свою очередь, определяет лицо международных отношений. Вспомним, что перед всякой «горячей войной» происходило несколько холодных 3-4 торговых войн между державами. Так происходило с конца XIX века, и пока этот тренд не изменился, он лишь нарастает.
Вопрос науки в решении проблемы иерархизированности мировой экономики непраздный. Если существуют философия истории и философия политики, то философия экономики и её основной раздел геоэкономика выходят сегодня на первый план.
В воспоминаниях один Нобелевский лауреат по экономике пишет о последних веяниях в глобальной экономике. когда руководителями крупнейших транснациональных корпораций (ТНК) становятся не выходцы из недр ТНК, но представители гуманитарной сферы, а иногда философы или социолингвисты.
Экономисты и глобалисты поспешили объяснить это явление, являющееся отражением последних тенденций в мире ТНК (это главный локомотив глобальной экономики). Драйвером ТНК становится гуманитарная наука, так как она даёт свободу формулирования новых идей и развития нестандартных инновационных направлений деятельности ТНК. Чем абстрактнее мышление, тем успешнее то или иное ТНК. Руководить ТНК должен обязательно «креативщик», а не топ-менеджер, управленец.
Эти тенденции в управлении ТНК, которые отмечались даже в 1940-1960е годы, но носили частный характер, отражают главную тенденцию мировой экономики — стремление определить место и роль как доминирующий фактор международных отношений. Этот тезис основан на том, что чересчур зыбок человеческий фактор в мировой политике. Там процесс принятия решений слишком зависим от межличностных отношений и уровня притязаний мировых лидеров.
