Итальянка Элиде Кабасси живёт и творит в Москве более четверти века. Она известна в кругу тонких ценителей живописи, её картины любят интеллектуалы и Италии, и России, но наше издание (к стыду своему) познакомилось с ней впервые только сейчас, в связи с открытием её выставки «Предел и бесконечность». И если бы не поддержка Посольства Италии в Москве, обещающая высокое качество экспозиции, мы бы и не пошли…
Всё дело в том, что мы — сторонники классической (в широком смысле) школы, и часто современная живопись с её инсталляциями и профанацией, как мы считаем, не стоит внимания. Редко можно встретить современных художников, которые воспевают прекрасное и дарят зрителю любовь. А тратить время, чтобы смотреть на чудное, но отвратительное, не стоит. Так часто следует разочарование! Дело не в том, что нет талантов — они есть среди наших современников, но их путь тернист; им трудно пробиться в столичное выставочное пространство.
Элиде Кабасси стала настоящим открытием для нас. Едва заходишь в помещение — сразу ясно, что это не похоже ни на что ранее виденное. Собственный стиль: подчёркнуто тихий, приглушённый, как если бы человек говорил шёпотом, но все жадно ловили его слова.
А дальше — больше. Дивный свет Божьего мира, иконописные лики, одухотворённые русские пейзажи и русские лица из сказочных былин. Такую Россию я никогда не встречала у иностранных художников, и такой светлый мир давно не наблюдала у современников, далёких от иконописных мастерских.
После этого захотелось познакомиться с самой Элиде — хрупкой элегантной женщиной с нежной улыбкой и глазами удивительной глубины. Она нашла время ответить нам на несколько вопросов, из которых становятся очевидными истоки этой живописи. Да иначе и быть не могло…
ЭВ: Элиде, я спросила у одного из присутствовавших на открытии выставки итальянцев, чего больше в Вашей живописи: итальянского или русского? И он ответил: русского. Как Вы сами оцениваете национальные истоки Вашего вдохновения?
Элиде Кабасси: Русское и итальянское встретились в моём творчестве. Конечно, в моей живописи не может не ощущаться русского влияния, но по форме — это итальянская живопись, основанная на классической школе. Для меня это очень важно подчеркнуть, потому что когда я училась в Академии изящных искусств Флоренции, моим преподавателем был последний настоящий мастер. От него я получила то, чего сейчас, к сожалению, уже нет. Сейчас повсюду, даже в Италии, пошла другая волна…
Для моих работ было очень непросто найти место: всё занято работами Леонардо да Винчи и других старых известных мастеров, или… волна другая…
Что касается истоков, то мне самой непонятно, где кончается русское влияние и начинается итальянское. Это встреча сродни влюблённости: любящий человек настолько растворяется в другом, что сам не может понять, где в созданном едином пространстве начинается другой и заканчивается он сам.
ЭВ: Когда я смотрю на Вашу живопись, иконописные лики, то я понимаю, что это писал верующий человек. Так ли это?
Элиде Кабасси: Да, конечно, я верующая, но не вполне воцерковлённая. Для меня духовность больше, чем посещение церкви. На одном из моих полотен Вы видите свет и сквозь него радугу — через такой порог люди идут в иную жизнь. Я верю в Вечность, в то, что после смерти жизнь продолжится не только для людей, но и для всего, даже для падающей с дерева листвы.
В моих работах Вы видите и влияние византийской иконописи, Андрея Рублёва, Дионисия, и итальянской. Но это не повторение — для меня это внутреннее переживание, древние образы преобразуются во мне. Сейчас многие пишут иконы, но они очень холодные. Я думаю, Вы согласитесь, что хотя некоторые мои картины похожи на византийские образы, но видно, что это не иконы. Я живу в этом и уверена, что в этом наше единственное спасение. Люди живут далеко от духовного, жизнь материализована до предела.
Например. Я вчера искала себе обувь. Хотя я не люблю ходить в торговые центры, это заняло у меня около часа. Было ощущение, что я попала в ад. Я знаю о том, что некоторые люди любят проводить здесь свободное время, но мне стало плохо. Когда я вернулась домой, я была полумёртвая.
Грустно, что сейчас и духовная жизнь материализована. Человек ходит в церковь по воскресеньям и чувствует, что выполнил свой долг, но продолжает жить в том же духе. Духовность сегодня не пересекается с жизнью человека, хотя она не должна быть отделена от неё. И духовный мир человека всегда должен быть полон.
ЭВ: Духовность, как правило, воспитана в семье. Священники говорят о том, что трудно быть духовным в материалистическом обществе, и вдвойне трудно, если этого нет в семье.
Элиде Кабасси: Да, конечно. Я часто наблюдаю, как на детской площадке играют дети. Родители смотрят на них, но когда дети подходят, им приходится долго теребить их за одежду, чтобы на них обратили внимание. От таких картин я иногда плачу — это больно, потому что дети гибнут в такой атмосфере и становятся несчастными.
ЭВ: Материалисты, в том числе советские, первым делом разрушают семью. Когда я слышу, что Вашу выставку Вы приурочили к столетию матери — меня переполняет счастье. Если человек любит и помнит своих родителей, ценит то, что они ему передали — мы говорим не о наследстве, а о любви и традициях…
Элиде Кабасси: Моя мама была простым и очень верующим человеком. Я из очень бедной, простой семьи, но у нас была настоящая, здоровая духовная жизнь. Я чувствую себя счастливой, я счастлива именно благодаря этому.
ЭВ: Вы часто пишете ангельские лики и говорите про ангелов в России. У нас действительно много ангелов?
Элиде Кабасси: Я постоянно встречаю добрых людей, которых я воспринимаю действительно как ангелов. Их очень много.
ЭВ: Когда Вы смотрите на мир добрыми глазами, а от Ваших картин исходит добро — неудивительно, что вокруг Вас столько ангелов. Спасибо Вам
