«Большая двадцатка» (G20) формулирует и конкретизирует тренды в мировой экономике, но насколько? Варианта три: краткосрочный, среднесрочный или долгосрочный горизонт. Если в прошлом G20 решительно реагировала на экономические спады — крупнейшие экономики мира согласовывали планы по рекапитализации тонущих банков и стимулированию своей экономики с помощью фискальной и монетарной поддержки, то теперь спецоперация на Украине, инфляция и напряженность в отношениях между США и Китаем разделяют крупнейшие экономики и затрудняют скоординированное реагирование на глобальные вызовы.
В условиях, когда над мировой экономикой навис призрак рецессии, возобновление замедляющегося роста является одним из главных пунктов повестки дня саммита лидеров G20.
Международный валютный фонд (МВФ) говорит, что если его прогноз роста мировой экономики на середину 2021 года (лето-осень) был +6.0%, то сейчас он состоит в росте +3.2% на 2022 год, Прогноз Всемирного банка на 2022 год +2.9% (против +4.1%, провозглашенных в январе). В отчете Moody’s Investors Service говорится, что глобальный рост замедлится в 2023 году и останется вялым в 2024 году.
Пока нам предсказывают, что период относительной стабильности может наступить к 2024 году, если правительствам и центральным банкам удастся справиться со своими экономиками в условиях нынешних проблем. «Пересмотр в сторону понижения предполагает, что более высокая инфляция, высокие процентные ставки и замедление глобального роста ослабят экономический импульс больше, чем мы ожидали ранее», — говорится в предисловии Moody’s, которое прекратило аналитическую деятельность в России и которое российский МИД упрекнул в политической ангажированности прогнозов.
Конференция ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) предлагает создать однажды действительно независимый рейтинг и проводить объективную оценку ситуации в мировой экономике и её игроков. «Большая тройка» (Moody’s, S&P Global Ratings и Fitch Ratings) действительно скорее обслуживает интересы определённых международных сил, при этом ссылаясь на трудности геополитического прогнозирования, но это проблема не только американской олигополии.
Мировое экспертное сообщество давно привыкло к «войне цифр», но и попытка называть цифры медианного характера тоже ни к чему не привела. Почему?
Главная проблема мировой экономики сегодня — это проблема стагфляции (стагнации + инфляции, снижение предпринимательской активности наряду с повышением цен). Для этого есть причины.
Досужие домыслы ряда российских «дельфийских оракулов», в основном группирующихся в двух организациях: ИМЭМО и Высшая школа экономики, также вызывают сегодня грустную улыбку на лице профессионалов.
Американская экономика — самая сильная, это 20% мировой экономики, которая вырастет не более чем на +1.6% в 2022 году (по последнему прогнозу Федеральной Резервной системы, на +0.2%). Китай — 17% мировой экономики, прибавит 3% в 2022 году. Это два драйвера мировой экономики, а Россия — едва-едва 1%. Если говорить точно, то около 0.3% (0.7% — сырьевая составляющая).
Вопрос в том, умеют ли считать наши замечательные «вдаль смотрящие»! Не хочу и не буду вступать в пререкания с людьми, которые выполняют вполне конкретную социальную задачу: как можно громче пропеть серенаду любви под балконом дам бальзаковского возраста. Только они и будут слушать заунывное пение высоких профессионалов.
На самом деле, ларчик просто открывался. Вся центральная печать в последние дни обсуждает спор между руководством Центробанка и главой Сбера — крупнейшего российского банка Германом Грефом. Не столь важен предмет, сколь контекст, который и влияет на роль России в мировой экономике.
РБК опубликовал разгромный материал по поводу положения экономики России и роли страны в мировой экономике. Спор по частностям между Эльвирой Набиуллиной и главой Сбербанка, по мнению обоих, упирается в вопрос отсутствия конкурентной среды в российской экономике, что означает, что вся банковская система варится в собственном соку и что фондовый рынок (рынок акций) отсутствует для России, которая тем самым выпадает из общемирового экономического процесса.
Оба участника полемики сетуют, что практически все бренды первой линейки ушли из России, забывая сказать, что страна и так на фондовых рынках мира была представлена слабо, а если и была, то через свои западные структуры.
По существу вопроса приведу пример. Сбербанк — банк №1 в России по ликвидности (45% финансовых средств находятся в руках одного финансового учреждения). По самым распространенным критериям, принятым в мировом финансовом пространстве — нормам ФАТФ, это неприемлемо. Даже в Китае доли крупнейших банков не превышают 20%, а в США доля финансового лидера JPMorgan Chase & Co не достигает 30%.
Один банк фактически заправляет всей экономикой России, а главный финансовый цензор взирает на это благосклонно, сквозь пальцы, едва решаясь спросить: «Не уперлись ли мы в каменную стену? Есть пессимисты и оптимисты. Одни считают, что нам все нипочем, другие говорят, что все завязано на технологии и стимулах международной конкуренции». При этом Россия кичится самым масштабным, подробным антимонопольным законодательством в мире.
И так во всём. Достаточно открыть учебник по экономике (не обязательно Самуэльсона), и станет ясно, что российская экономика сегодня более монополизирована, чем в эпоху СССР. В 1980-1990е годы мелкий и средний бизнес превышал у нас 5% барьер, который сегодняшние власти называют самым масштабным за всю историю России после 1917 года.
Российская экономика — самая монополизированная из крупнейших экономик мира, представляет собой жёсткий олигополический сплав госмонополистического типа и никоим образом на мировую экономику влиять не может хотя бы потому, что не представлен на мировых фондовых рынках. Об этом и говорит разразившаяся полемика Грефа и Набиуллиной.
Российская экономика существует только для отчёта статистических ведомств, но никак не для реальной жизни. Показатель участия государства в экономике Федеральной антимонопольной службы, ФАС (50%) и ряда уважаемых академических ВУЗов (70%) — занижен. На самом деле он выше и вызывает недовольство даже среди представителей крупнейших компаний, допущенных в госзаказ.
Вся прошлая неделя была посвящена обсуждению вопроса о том, может ли мелкий и средний бизнес претендовать на госзаказы, заведомо зная, что это практически невозможно из-за того, что госкорпорации, контролируемые олигархами, распределили эти заказы между собой.
Изучать российскую экономику нужно и должно, но надо называть вещи своими именами. Российский экономический феномен сегодня — это феномен особого значения, производная от идеологемы-мифологемы 1917 года, когда большевики под видом открытия народных шлюзов ради резкого повышения благосостояния народа ввели такую жесткую систему госрегулирования, что мама не горюй.
Попытки начала 1990х годов каким-то образом либерализировать, придать экономике конкурентно-рыночный вид увенчались успехом лишь в том смысле, что были созданы чрезвычайно льготные, райские условия для 120 госкорпораций и 200 кланов олигополии.
Председательствующая на саммите G20 Индонезия представила предварительные результаты опроса участников, касающиеся желаемых стратегий выхода из кризиса и коррекции политики членов G20. Наибольшую популярность получил план в пользу постепенного отказа от политической поддержки экономики, популярный в эпоху пандемии Covid-19, включая налоговые стимулы. В мире растёт понимание того, что конкуренция крайне необходима для роста национальной и мировой экономики, не меньшее, чем геополитическая стабильность.
Влияет ли российская экономика на мировую? Вопрос стагфляции, которая определяет снижение темпов китайской экономики и падение темпов остальной экономики, по мысли крупнейших западных стран, требует исключить Россию из процесса как ещё один дополнительный фактор, портящий и без того мрачную картину перспектив на 2022-2023 годы (из-за непрогнозированности участия на рынке углеводородов).
Ряд подразделений ООН утверждают, что грядущие политические изменения в России, запланированные на 2024 год, не приведут к завершению спецоперации на западных границах России и резкому улучшению торгово-экономических отношений между двумя частями Европы. А раз так, то режим стагфляции будет перенесён и на трёхлетие после 2024 года.
