Сегодня я посетил выставку во Дворце Алексея Михайловича в Коломенском «Узор в декоративном искусстве Нового времени», которая была посвящена произведениям мастеров XVII–XIX веков, реализованных в декоративных и культовых предметах, в том числе удивительному русскому искусству — плетению кружев.
Кружева плелись ещё у древних египтян и шумеров, где им занимались только посвященные — жрецы. Это искусство было распространено во Фландрии, Австрии, Франции и других странах Европы, а также в Азии, но только в России начиная с XVII века они стали самобытным жанром прядильного искусства, начавшим свое историческое развитие в женских монастырях и замкнутых общинах, затем преобразовавшись в ремесленные коллективы.
Удивительно многообразие как видов плетения кружев — от радиусного до прямолинейного. Узоры кружевниц заключают в себе великое множество сюжетов и композиций.
С появлением ткацких станков в Голландии и Англии началась промышленная революция, которая транслировалась практически во все области науки и техники. Исключением стало кружевоплетение.
Почему? Вовсе не потому, что невозможно изобрести специальные станки и техники, сделав этот процесс менее трудоемким и увеличить объемы производства и тираж. Как показали века развития этого искусства, загадка кружев состоит именно в индивидуальном мастерстве каждой прядильщицы.
Мать, передавая искусство прядения дочери, в результате поражалась тому, что её кружева совершенно иные! Нередко по содержанию и качеству лучше, чем у учительницы. Прядение кружев было и остается самобытным индивидуальным, даже не семейным ремеслом.
Современный уровень развития техники доказывает, что и прядение кружев можно превратить в массовую культуру, однако при этом неминуемо самобытность и высокие образцы исчезнут.
Два кружева из села Поморья и монашками из Англии, лежащие рядом, различны. В первом случае они делались месяцами в длинные зимние ночи при гаснущей лучине, во втором — в комфортных условиях на прядильных столах с высококачественными инструментами. Первое восхищает искусством исполнения, во втором, тоже качественном, не наблюдаются признаки одухотворения.
Глядя на удивительное искусство, приходишь к мысли об искусстве вообще и в частности. Не столько успех того или иного мастерства состоит в комфортности его производства, сколько в одухотворенности автора данного действа.
Вспоминаются знаменитые прядильщицы Веласкеса, их лица не просто одухотворены, но схожи с молящимися монахинями. И тут понимаешь, что процесс молитвы и прядения кружев имеют много общего.
