История – это необыкновенное явление. Как она меняется в зависимости от политических настроений и обнаружения новых фактов! Мы, благодаря аберрации идеологии советского периода, как-то все полагали, что только у нас были крепостные художники. Оказывается, это вовсе не так. Новая выставка Метрополитен-музея приоткрывает завесу над этой малоизвестной страницей европейского искусства.
1650 год. Рим бурлит. Испанский художник Диего Веласкес только что выставил новый портрет в зале Пантеона. Изображенный на картине – Хуан де Пареха, чернокожий раб, работающий подмастерьем в студии Веласкеса. Мало того, что парадный портрет негров был чрезвычайно редок в западном искусстве того времени, но сходство картины было настолько ошеломляющим, что один из ранних биографов Веласкеса писал, что художник отправил Пареха по Риму с картиной в руках, чтобы показать ее своим знакомым.
Говорили, что они не могли сказать, кто казался более реальным.
Пареха в одночасье стал знаменитостью. Вскоре после этого 44-летний помощник великого живописца был освобожден из рабства и сам стал выдающимся художником в Мадриде.
Вместе с тем он до сих пор остается неуловимой фигурой истории искусства. Детали его жизни подвержены мифологизации, его картины часто неправильно интерпретируются, а выставки его наследия никогда не собирали больше двух работ сразу.
Сегодня Метрополитен-музей устраивает крупнейшую выставку творчества Пареха, исправляя историческую несправедливость.
Экспозиция «Хуан де Пареха: афроиспанский художник» объединяет пять его полотен вместе с работами Веласкеса и современников, чтобы показать более полную картину его жизни. Среди экспонатов – самая известная картина Пареха «Призвание святого Матфея», религиозная сцена 1661 года, в которую он вставил автопортрет, устанавливающий прямой зрительный контакт со зрителями, традиция, заложенная в картинах других старых мастеров, включая Рафаэля и Веласкеса.
«Наша роль здесь состоит в том, чтобы попытаться заложить фундамент – открыть путь для других, потому что, я думаю, узнать можно гораздо больше, – говорит Дэвид Пуллинс, заместитель куратора европейской живописи в музее Пареха. – Надеюсь, [процесс] воссоздания его жизни и биографии только начинается».
Вероятно, Пареха стал «мгновенно знаменитым» благодаря портрету Веласкеса, его же собственная известность в мире искусства то возрастала, то ослабевала на протяжении нескольких веков. По словам Пуллинса, недооценка его творчества проистекает отчасти от того, что к нему относились скорее, как к «историческому курьезу», чем как к подлинному художнику.
Этот контекст сделал его «невидимым», несмотря на то, что две его картины хранятся в коллекции Национального музея Прадо в Мадриде. К 20 веку отношения Веласкеса и Пареха сильно приукрасили – последнего стали называть помощником художника или «другом», а не рабом.
Многое из того, что мы знаем сейчас о Пареха, известно благодаря Артуро Шомбургу, афро-латиноамериканскому историку Гарлемского возрождения, который посвятил свою жизнь исследованию и восстановлению культурного вклада деятелей африканской диаспоры, проигнорированного западной историей.
В своём исследовании Шомбург «прямо написал, что хочет, чтобы афроамериканские сообщества поняли, что Хуан де Пареха является частью нашего коллективного наследия чернокожих», – сказала Ванесса К. Вальдес, педагог и исследователь жизни Шомбурга, один из кураторов выставки.
Но все еще остается много неизвестного, от года рождения Пареха до происхождения его семьи, то, как он попал в рабство к Веласкесу и почему его освободили. После того, как Веласкес подписал бумагу об его освобождении в 1650 году, Пареха стал признанным художником в Мадриде, однако большая часть его жизни всё ещё остается под знаком вопроса.
По словам Пуллинса, у Пареха, должны были быть влиятельные богатые покровители, учитывая масштаб его картин «Призвание святого Матфея» и «Крещение Христа», но кто они были, остается загадкой.
Из-за статуса Пареха в мастерской Веласкеса многие искусствоведы ошибочно предположили, что чернокожий художник подражал стилю мастера. Однако различия очевидны любому, кто сравнивает их работы – в то время как темные портреты Веласкеса и сцены повседневной жизни выполнены размашистыми мазками, многолюдные религиозные сцены Пареха насыщены цветом.
К 1660 году, когда Веласкес умирает, его стиль живописи всё ещё «очень уважаемый, но в то же время старомодный», отмечает Пуллинс. «[Пареха] изучает самое современное искусство Мадрида… и развивает свой собственный язык».
«Последние 20 лет своей жизни он проводит на свободе, создавая стиль, отличный от стиля своего хозяина, – добавляет Вальдес. – Мифотворчество, по-моему, отчасти объясняется нежеланием наделять человечностью рабов».
Кураторы надеются, что выставка в МЕТ не только повысит авторитет Пареха как важного художника 17 века, но и подчеркнет факт, что рабский труд лежал в основе искусства и культуры Испании в ее «Золотой век».
Пареха был частью той невидимой группы тружеников, которые внесли свой вклад в создание великих картин, скульптур, керамики и издательского дела той эпохи. В каталоге выставки отмечается, что он был далеко не единственным рабом построил карьеру в искусстве, а просто одним из самых известных, кто сделал это.
