Театр и его герои, личность и её роль в театральной жизни, театральное искусство и государство — традиционные объекты творческого осмысления режиссерской команды Театра Вахтангова. Кажется, совсем недавно состоялась премьера «Театра» Моэма, прошёл юбилей Е. Вахтангова, был организован в его честь мемориальный театральный маршрут… но уже 17 декабря, к памятной дате ухода из жизни учителя Е. Вахтангова Леопольда Сулержицкого, режиссер Ася Князева создала биографический спектакль «С художника спросится».
Это спектакль о художнике, который строго спрашивал сам с себя. О человеке, который не только не искал славы, но принципиально оставался в тени. О том, кто за 44 года жизни не только успел состояться как художник, писатель, общественный деятель и режиссёр, но и обрасти учениками.
И при этом оставил по себе загадок не меньше, чем дел.
Биографию Сулержицкого устами его самого и его близкого круга общения читают и показывают шесть символических персонажей комедии дель арте (цанни), а визуализация творческого пути мастера осуществляется через образы «Принцессы Турандот» — легендарного спектакля Театра Вахтангова, который не был бы возможен без «серого кардинала» русской театральной школы.
Как требует жанр документального театра, на табло мы видим фото- и видеоматериал о друзьях режиссера и о самом Леопольде Сулержицком. Но наш скромный герой и здесь остаётся в тени, поскольку не обеспечил потомков своими изображениями в большом количестве.
Артисты Евгения Ивашова, Владимир Логвинов, Эльдар Трамов, Артём Пархоменко, Елизавета Палкина и Алексей Петров блистательно создают театральную среду, в которую был погружён Леопольд Сулержицкий и которую он тихо и деликатно творил. Они встречают его во время первого визита в студию, учатся вместе с ним, проживают на сцене сказку Карло Гоцци, погружаются в нелёгкие человеческие взаимоотношения в театральной среде и полны воспоминаний об учителе, который навсегда остался в памяти близких.
Почему Леопольд Сулержицкий не стал искать славы и отказался пожинать плоды своих трудов? Не потому ли, что в юном 12-летнем возрасте он раз и навсегда решил посвятить себя служению людям? Или потому, что он совмещал творческую работу с политической, служа связным оппозиционерам, толстовцам и большевикам?
Спектакль не даёт ответа на этот вопрос, потому что он полностью посвящён Леопольду Сулержицкому как педагогу и художнику. Но мы понимаем, что этот человек делал только то, во что верил.
В заключение спектакля мы слышим голос Римаса Туминаса, произносящего текст о том, что век театрального режиссёра недолог — он длится столько, сколько живёт спектакль. Но век того, кто вдохнул жизнь в новое направление, видимо, продлился дольше. Как бы ни хотел Леопольд Антонович оставаться в тени, его всё ещё помнят те, кому дорога русская театральная школа.
