В год, когда умер итальянский композитор Антонио Сальери, Александр Сергеевич написал свою «маленькую трагедию» «Моцарт и Сальери», мощнейшую по силе и определившую наш взгляд на Моцарта и его соперника на века. Великий русский поэт, писатель и драматург был также придворным историографом, Историком с большой буквы. Когда Александр Пушкин создавал свою знаменитую вещь, он руководствовался источниками, доступными ему, о жизни своего старшего современника.
На исторических факультетах уверяют, что для объективной оценки события должно пройти как минимум 50 лет. Через 200 лет после описываемых событий Театр Вахтангова решил иначе посмотреть на факты минувших лет и реабилитировать венецианца в наших глазах. Сергей Плотов представил хорошо нам знакомую историю через призму общения Моцарта и Сальери с Богом.
Насколько убедительно ему удалась реабилитация Антонио Сальери — судить зрителю.
Антонио Сальери на сцене Театра Вахтангова играл величайший актёр современной России Алексей Гуськов. Всей силой своего дарования он предложил зрителю обновлённый взгляд на злодея, проклятого современниками. При этом глубина его образа была всё равно навеяна пушкинской парадигмой, с которой так отчаянно спорит Сергей Плотов.
Апологет чистого, оторванного от жизни искусства, Сальери чужд жизни как таковой. «Я сделался ремесленник», — признаётся он у Пушкина, который в процессе создания хотел назвать трагедию просто — «Зависть». Что ещё могло возникнуть в душе того, кто годами молил Бога о даре, который был отдан не ему, а Моцарту, который «недостоин сам себя».
Сальери царствует на главной сцене Театра Вахтангова. Мы видим трагическую историю взаимоотношений двух музыкантов глазами Антонио Сальери, который ценил жизнь менее своего даровитого соперника, но прожил вдвое дольше, при этом сойдя с ума.
Зачем Сальери травит Моцарта у Пушкина? Он ставит под угрозу само существование общества. «Я избран, чтоб его // Остановить — не то мы все погибли, // Мы все, жрецы, служители музыки, // Не я один с моей глухою славой». В спектакле Сальери губит музыкального гения из любви. Из своей неразделённой любви к Богу и любви Бога к Моцарту, которому Он не по заслугам передал то, что должно было принадлежать Сальери, посвятившему музыке жизнь.
Как легко оказывается управлять Светом и губить талант. Придворный композитор импульсивного Иосифа II с лёгкостью создаёт Моцарту невыносимую жизнь. Он понимает, что правители в действительности — люди, которые в большей степени находятся во власти личных чувств, чем руководствуются общественным благом, которое они провозглашают.
Ни прославление масонов, ни симпатии власть предержащих, ни тем более талант не могут помочь заработать даже на хлеб насущный тому, чья душа всецело принадлежит искусству. Один лишь человек понимает всю горечь бытия Моцарта — Антонио Сальери, который делает всё, чтобы Моцарту принадлежали Небеса, но порядок жизни остался бы неизменен.
Сальери вездесущ. Он каждую секунду неотступно преследует своего соперника, из которого создаёт кумира, оставляя Бога навсегда. Всю жизнь Моцарта шаг за шагом, капля за каплей он забирает на этой земле, понимая, что будущее и Вечная жизнь принадлежат уничтожаемому им любимцу Бога.
Надо быть Алексеем Гуськовым, чтобы иметь возможность так «переключить» жизнь Моцарта на себя. Взятая в начале спектакля тональность, пронесённая актёром через всё действо, позволяет вместить в единое повествование и диалог музыканта с Богом, и трагическую жизнь Моцарта, и целую плеяду окружавших гения не достойных его людей, и гибель в безумном унынии человека, который имел такую чуткость к распознаванию таланта и немыслимую жестокость, позволившую его сгубить. До конца так и остаётся неясным, на какую струну души Сальери был сделан основной акцент.
Удалась ли в спектакле «Амадей» реабилитация Антонио Сальери? Увы, обаятельного безбожного злодея можно лишь пожалеть. В очередной раз, иными средствами нам рассказали о том, что любовь Бога — это то, что не может и не должен оспаривать человек. Зависть, даже если в её основе лежит признание гениальности, не ослабляет преступную вину.
