Сегодня Евгений Богратионович Вахтангов устроил большой праздник для театралов: он был с нами на протяжении 2.5 часов, повествуя о своём трудном становлении как творца, мыслителя, просветителя.
Перед Аудиоспектаклем-променадом «Вахтангов. Путь к Турандот» девушка спросила меня, почему экскурсия о творчестве Е. Вахтангова начинается на Театральной площади. Вопрос был не в бровь, а в глаз. Мой ответ содержал приблизительно следующую мысль: рассказ о творчестве выдающегося русского режиссёра, столетие которого мы отмечаем в ноябре этого года, начинается на Театральной площади, потому что вся культура в России начинается с этого места.
Она начинается с этого места не потому, что это Театральная площадь, а потому что здесь, в самом центре Москвы, в сердце культурной России, впервые стал биться метроном русской культуры.
Если с Красной площади перед Спасскими воротами начинается политическая история России, то у фонтана перед Большим Театром — культурная история современной России.
Наш маршрут пролегал по всем историческим местам Евгения Богратионовича: знаковым квартирам, домам, церквам, театрам, театральным площадкам, которым он посвятил свою короткую (всего 39 лет), но яркую, насыщенную, удивительно красивую в творческом и человеческом смыслах жизнь.
Все гении XIX-XX веков (их не так уж и мало) прожили короткую жизнь. Куда ни кинь взгляд — что поэты, что писатели, что драматурги, что режиссеры, все проживают жизнь как молнию. Почему в России гении живут так мало? Кто может ответить на этот вопрос?
За редким исключением это так. Например, Л.Н. Толстой, который прожил «бесконечную жизнь», уйдя из дома (сбежав от жены и забот), в весьма преклонном возрасте ушёл в одинокое плаванье с уверенностью, что в его 90 лет ему предстоят долгие годы жизни. Он не думал, что закончит свои бренные дни на одиноком полустанке. А многие другие — в том числе его друг и единомышленник А.П. Чехов, кончили дни в раннем возрасте.
Ещё не было ни одного литературного исследования — масштабного повествования, которое исследовало бы феномен коротких жизней гениальных сынов Руси. Как не было и исследований, направленных на жизнь творцов-долгожителей.
У меня складывается такое ощущение, что на Руси творцы — это те люди, которые обязательно должны быть фанатиками своего дела и не просто «гореть» на творческом поприще, а обязательно сгорать как свеча, чтобы огонь горения своего сердца передать из поколения в поколение близким и единомышленникам.
Сегодняшняя замечательная акция — спектакль-променад, организованный Римасом Туминасом и Кириллом Кроком — продолжение творческой линии, того самого горения, того самого огня той самой свечи, который был передан творческим потомкам Е. Вахтангова.
Все присутствовавшие получили колоссальное удовольствие и творческий заряд от блистательного текста и изумительного его исполнения звёздами-театра. Текст был наполнен воспоминаниями людей — свидетелей эпохи. Это было сделано с большим тактом и трепетом перед памятью Евгения Богратионовича и всех его учеников, последователей и друзей.
Как трогательно было услышать голос чтеца в наушниках (они раздавались всем участникам) с указанием на то, что в Газетном переулке был построен первый кооператив артистов-МХАТовцев первой волны — участников Первой студии МХАТ, которой руководил учитель Вахтангова — Леопольд Сулержицкий.
Я — внук А.В. Павловой, ученицы Вахтангова. Бабушка посещала занятия у Евгения Богратионовича, когда он был руководителем собственной Студии, а затем и руководителей Мансуровской студии. После раскола — небольшого творческого разлада, моя бабушка стала ходить в Шаляпинскую студию, которая в разное время носила название Третьей или Четвёртой, или просто Оперной студии. Помещение у неё располагалось либо в самом Мансуровском переулке, либо в съёмных помещениях в Москве. Иногда занятия проводились в Шаляпинском шале на Садовой.
Занятия не только навсегда запечатлелись в душах студентов, но и породнили их между собой. Всю жизнь бабушка состояла в переписке с другой студенткой — Ольгой Баклановой, и дружила с Михаилом Чеховым, с которым ей выпало продолжить встречи в Америке уже после его отъезда из Советской России.
Сегодняшний променад — удачный опыт уличной акции, которым разные театры в разные эпохи широко пользовались. Это большая традиция и в Русской театральной жизни. Подобные «крестные ходы» — подтверждение бьющегося сердца сегодняшней театральной жизни, подхватившей и несущей традиции классического русского театра, корни которого надо искать в русской духовности. Она никогда не уйдёт, как не уйдут сама нация и русская театральная традиция, без которой не может быть русской культуры.
В этом смысле Театр Вахтангова сегодня играет значительную национально-образующую роль; он трепетно сохраняет русскую театральную традицию, с большим уважением и чувством относится к своим истокам и всему великому и значительному, созданному русским театром как частью мировой культуры.
