В Театре Наций мы были свидетелями потрясающего воображение зрелища, созданного Антоном Фёдоровым. Человек, который многократно читал «Дон Кихота», может смутно догадаться о гениальном прозрении великого Сервантеса — настолько вольной фантазией на это произведение получилась авторская пьеса.
Испанцам её лучше не смотреть — интерпретация Фёдорова способна оскорбить их национальные чувства. Когда мой отец впервые дал мне произведение Сервантеса, он сказал: «Дон Кихот для человека в 12 лет — это не Дон Кихот для двадцатилетнего, и уж точно не Дон Кихот, когда человеку 60». Для каждого испанца это произведение — настольная книга и источник вдохновения длиною в жизнь.
Есть мнение, что молодёжи надо преподносить классику не только в разжеванном виде, но ещё за юношу надо эту пищу проглотить, а лучше и переварить! Согласно этой позиции, «Дон Кихот» в Театре Наций найдёт своего зрителя среди поколения бета, а также среди тех, кто способен воспринимать классические произведения через фарс и китч, жестокость и мистификацию.
Сервантес стоит в одном ряду с высочайшими образцами экзистенциальной мысли: «Божественной комедией» Данте, «Фаустом» Гете, «Евгением Онегиным» Пушкина. На простых жизненных примерах он раскрывает суть человеческих взаимоотношений и отвечает на самые крутые вопросы человечества, над которыми иногда не без успеха бьются великие умы современной философии.
Но связь между происходящим на сцене и произведением весьма призрачная. Используются отрывочные эпизоды из первого тома «Дон Кихота» — в частности, освобождение заключенных, которые побили рыцаря и Санчо Панса, чтобы отнять у них драгоценности и одежду.
Легкая ирония в отношении испанской культуры, истории и языка у авторов спектакля плавно переходит в заметное издевательство. Мы слышим кубинский диалект испанского (не испанский язык Сервантеса!, по содержанию скорее нецензурщину), и видим кубинских хулиганов из центра Гаваны, которые под сенью сумерек срывают с шеи золотые цепочки зазевавшихся туристок.
Фёдоров с опорой на Владимира Набокова безжалостно расправляется с романтизмом, снабжая Дон Кихота (его играет Тимофей Трибунцев) жесткостью на пути к своей цели. Это не возвышенный герой, образец благородства — но разбойник. В его устах текст Сервантеса преобразуется до неузнаваемости, трепетный рыцарь выглядит как злобный и нелепый клоун, а вместо благородных поступков и возвышенных мыслей его удел — захват и мучения заложников.
Наверное, в эпоху поклонения мамоне Сервантес может вызывать у читателя и зрителя непонимание высоких идеалов. Как дань времени, постановка Антона Фёдорова — это про «Непонимание Дон Кихота», а не собственно «Дон Кихот» — великое творение эпохи романтизма с идеалами, которые во многих из нас ещё живут.
