Приходя сегодня в музей, мы любуемся гениальным мастерством исполнения греческих и римских скульптур древнего мира. Мы смотрим, как игра света на белоснежной мраморной поверхности отражает мельчайшие едва заметные детали анатомии, делая древнегреческих героев и богов живыми. Но современники Скопаса, Праксителя и Леохара – знаменитых греческих скульпторов – видели эти фигуры совершенно другими.
В поэме Еврипида Елена Троянская, размышляя о своей роли в разжигании войны, говорит: «Игрушкой становлюсь я, то своей / Красы безвольной жертвой… Боги, боги! / Стираются же краски и со статуй; / Так отчего ж мою вы красоту / Не смените первичным безобразьем?»
Эти слова Елены Прекрасной свидетельствуют о том, как по-разному мы и древние греки видели эти скульптуры, как иначе они трактовали красоту.
Если сейчас находящиеся в музеях древние статуи в подавляющем большинстве белые, то изначально они были окрашены в яркие цвета – это так называемая техника полихромии (в переводе с греческого – многоцветие).
Главный научный сотрудник Метрополитен-музея Марко Леона говорит, что во многих отношениях этот миф о белизне – случайность времени и природы, которая берет свое начало в эпоху Возрождения, когда европейские художники заново открыли величие греко-римской скульптуры.
Начиная со следующей недели, новая экспозиция в Метрополитен даст посетителям представление о том, как могли выглядеть древние шедевры в их оригинальной, ярко раскрашенном виде.
Выставка под названием «Колорит: Древняя скульптура в цвете» представляет 40 произведений искусства из коллекций Манхэттенского музея и 14 полноразмерных реконструкций, созданных экспертами по полихромии Винценц Бринкманн и Ульрикой Кох-Бринкманн.
Устроители говорят, что «Колорит» исследует четыре центральные темы: научные и художественные инструменты, используемые для определения цветов, которые когда-то украшали древние скульптуры, реконструкция этих цветов, значение полихромии в греко-римском мире и интерпретация полихромии более поздними обществами. Среди основных экспонатов выставки — реконструкция навершия мраморного сфинкса шестого века до н.э., крылья которого украшены красно-синими перьями и позолоченными украшениями, а также туловище лучника пятого века до н.э., завернутое в золотую фольгу.
«Эта инновационная выставка актуализирует экспозицию древнегреческого и римского искусства в Метрополитен-музее, демонстрируя красочные реконструкции древних скульптур, – пишет в своем анонсе глава музея Макс Холлейн. – Это действительно выставка, которая оживляет историю благодаря тщательным изысканиями и научным исследованиям».
Большинство представленных реконструкций сопоставлены с аналогичными скульптурами из коллекции Метрополитен-музея, а не с их древними оригиналами, которые хранятся в музеях по всему миру. Фигура сфинкса является значимым исключением.
Бринкманн, глава отдела древностей Коллекции скульптур Либигхауса в Германии, и его жена Кох-Бринкманн, археолог и историк искусства, воссоздали скульптуры в красках после тщательного изучения оригиналов. Пара использует методы инфракрасного и ультрафиолетового излучений, наряду с другими инновационными технологиями, чтобы выявить следы пигментов. Затем они расписывают гипсовые копии с помощью аутентичных материалов того времени, включая почвенные пигменты, минералы, темперу и льняное масло.
В более ранних попытках воссоздать образ скульптур, в первую очередь викторианцев, репродукции расписывали «главным образом, опираясь на фантазию и личный вкус», говорит Мэтью Гуревич. Сегодня же реконструкции базируются на научном анализе: участки, в которых отсутствуют пигментные следы, остаются белыми, и эксперты создают несколько копий с контрастными цветами, «чтобы проиллюстрировать реальные факты и то, как они были интерпретированы».
Куратор аналогичной выставки «Боги в цвете» Рене Дрейфус говорит: «Совершенно не ясно, так ли на самом деле выглядели [скульптуры], но нет никаких сомнений в том, что мы точно знаем, где были пигменты, и это значительный шаг вперед».
«Обеление» классической скульптуры восходит к эпохе Возрождения, когда в Италии из земли начали извлекать древние произведения искусства. Время и стихии наложили отпечаток на эти статуи, стерев следы некогда ярких красок. Пигменты, пережившие столетия в земле, быстро выцвели из-за очистки, контакта с воздухом и солнечным светом. Взяв пример с этих потерявших цвет мраморов, такие художники, как Микеланджело, создали свои столь же безукоризненные шедевры.
Ещё сильнее белизну и классический канон связал искусствовед XVIII века Иоганн Иоахим Винкельман, который написал: «Чем белее тело, тем оно красивее. Цвет способствует красоте, но это не красота. Цвет должен играть второстепенную роль в рассмотрении красоты, потому что не [цвет], а структура составляет ее сущность».
Точка зрения Винкельмана доминировала в истории искусств более века, а цвет в скульптуре воспринимался как «варварство, поскольку [эксперты] полагали, что возвышенные древние греки были слишком искушены, чтобы раскрашивать», – говорит историк Нелл Ирвин Пейнтер.
Даже в XX веке, несмотря на многочисленные свидетельства и следы пигментов на древних скульптурах, эта точка зрения главенствовала вплоть до 1980-х.
Сегодня полихромные репродукции остаются предметом споров среди любителей искусства.
«Оказывается, видение в значительной степени субъективно. – говорит Бринкманн. – Вам нужно превратить свой глаз в объективный инструмент, чтобы преодолеть этот мощный шаблон» отождествлять белизну с красотой, вкусом и классическими идеалами, а цвет воспринимать как чуждый, чувственный и кричащий.
