Созданный большевиками в 1917 году прецедент, нарушавший принцип «священной коровы», просуществовавшей более 2000 лет, привёл к тому, что сам принцип существования государства оказался под вопросом.
В Гражданском кодексе Наполеона от 1807 года были прямые цитаты из Кодекса Юстиниана — римского императора, который возвёл в ранг закона принцип неприкосновенности частной собственности. С публикации Гражданского кодекса во Франции началось триумфальное шествие идеи революционной страны по миру, дошедшее аж до страниц североамериканской Конституции, существующей и поныне.
Принципы неприкосновенности частной собственности отражены во всех Конституциях великих цивилизованных стран мира, от Германии до Италии, от Японии до Филиппин, от Мексики до Бразилии.
Вы, наверное, сразу догадались, в какой единственной, самой большой по территории стране этот основополагающий фундаментальный правовой принцип отсутствует в Основном Законе. И это не случайно, это дань традиции.
Но речь сегодня не об этом. Сегодня вспоминается другое. На всём постсоветском пространстве идут поистине библейские события: наступает эпоха смены вех, и этому нет конца. В течение 5-7 лет на всей территории бывшего СССР произойдёт смена политических элит. Так как же в таких условиях не думать о самом главном — о детях?
Неужели Вы не понимаете, для чего вчера была проведена пресс-конференция с лидером Беларуси: чтобы задать ему один, но самый главный вопрос: что он думает о своём потомстве, ведь у него же много детей? Он что, хочет пустить их по ветру? Он хоть о них подумал?
Но на пресс-конференции ответа на этот вопрос мы не услышали и даже не почувствовали. Мы уже говорили прежде, что у всех представителей постсоветских элит менталитет временщиков: людей пламенных валькирий, типа легендарной Рейснер, которая говорила: «Сегодняшний день я посвящаю революции, а что будет завтра — революции не важно».
Вспоминается визит Маргарет Тетчер в Советский Союз. Это была эпоха высокого флирта Запада с коммунистическими лидерами социалистического лагеря, в первую очередь с Горбачевым. Во время её выступления на советском телевидении Томас Колесниченко — политический обозреватель задал ей в числе прочего вопрос: «Что всё-таки для госпожи Тетчер самое главное в жизни?», отмечая при этом, что для советских людей главное — это забота о государстве. Британский лидер с уверенностью сказала: «А для меня самое главное — это моя семья».
Хочу напомнить, что даже во времена декабризма, когда династия Романовых включилась в прямое противоборство с дворянами, отстаивавшими исконные русские традиции, священный принцип неприкосновенности частной собственности не был поставлен под сомнение.
140 семей фрондирующих аристократов создали новое государство демократических дворян в Сибири. Целые города Иркутск, Омск были населены людьми с антидинастическими взглядами, ими были созданы экономические объединения и структуры, просуществовавшие до 1917 года.
Мой прадед — отец деда, был мелкопоместный дворянин, служивший управляющим в имении декабриста Ивашева, который в этом имении под Симбирском создал огромное процветающее сельскохозяйственное объединение.
Даже император Николай I, известный своим непреклонным желанием подавить всякую либеральную фронду в обществе, не осмелился лишить имущества и вообще покуситься на принцип неприкосновенности частной собственности.
Единственным исключением, известным историкам, был случай с семейством Вяземских, когда секретные службы императора поддались искушению и обвалили на фондовых рынках акции нескольких предприятий этого семейства, в результате чего Вяземские лишились значительной части своего состояния. Но это не был захват имущества, домов, мебели, драгоценностей, швейных машинок и нательного белья. У Вяземских не выбивали и золотые зубы, не срывали обручальные кольца и не выносили их образа с золотыми и серебряными окладами. На святотатство у них духу не хватило.
Тот факт, что ни в одной стране постсоветского пространства не прошли церемонии покаяния и процедуры правопреемства, говорит о том, что все представители политических элит являются правонаследниками нарушения принципа, на котором основано любое правовое государство. Правонаследниками и жертвами одновременно. Видимо, они сами не знают, как решить этот вопрос накануне неминуемой смены власти.
