В Театре Маяковского представили блистательную комедию Жана-Батиста Мольера «Школа жён», в которой автор словами резонёра Кризальда вполне вас убеждает в такой парадоксальной мысли, что достойный человек способен и рога носить с достоинством.
Мольер был мастером троллинга – возмущения общественного спокойствия. Так, он побуждал по-новому посмотреть на то ужасное, что вошло в жизнь людей, стало обыденностью и перестало замечаться как ненормальность. Поколесив по стране с бродячей труппой и прославившись комедийными постановками в провинции, драматург уже в первой своей работе в столице высмеял манерность светских львиц в «Смехотворных жеманницах». Его стрелы попали в цель – жеманницы добились запрета пьесы, правда ненадолго.
Затем он взялся за проблему брака и любви в буржуазной среде (средний класс 17-го века), которую со всей остротой вскрыл в «Школе жён» и вызвал жаркую полемику среди парижского бомонда. Это была первая комедия, поднятая с уровня фарса до канонов классицизма.
После демонстрации этого произведения комедия перестала быть простонародным жанром и была по достоинству оценена элитарной образованной французской публикой. Правда, за это автору пришлось поплатиться красотой лица – таковы были суровые нравы постгуманизма.
Но с тех пор прошло 359 лет, и что нам за дело до этой, казалось бы, простенькой комедии?
Арнольф, зрелый 40-летний мужчина, добившийся в профессии успеха, подкрепил свой личный бренд покупкой титула Де ла Суш и аристократического права на обувь с красными каблуками. Теперь он хочет насладиться семейным счастьем. Но есть небольшое обстоятельство: у него фобия супружеской неверности.
Конечно, это не причина отказываться от планов – Арнольф, простите, Де ла Суш, не привык пасовать. Казалось бы, мужчина все предусмотрел – он планирует женится на сироте Агнес, воспитанной в монастыре. Да, инвестиции серьёзные, шутка ли — предстоит ждать 10 лет, но гарантируют от риска буллинга (травли) по поводу рогов. Так думал он.
Но его друг Кризальд разумно замечает, что домостроевское воспитание невесты без осознанного выбора верности не станет для мужа гарантией от измен. Не лучше ли искать себе супругу по достойным качествам? А Арнольф всё о своём: «Любой, послушав вас, искусного в дебатах, // С особой радостью примкнет к полку рогатых. // Иной бы так постиг всю вашу глубину, // Что сам бы за руку к соседу свел жену». Действительно, вам бы понравилась такая ветвистая корона?
Но друг был прозорлив. Вскоре Арнольф узнает, что юный Орас, сын его друга Оронта, уже на полпути, чтобы лишить его Агнесы. Завязывается нешуточная борьба, где холодный расчёт отступает под напором разгоревшихся страстей.
Мольер не был бы Мольером, если бы его персонаж был прост и однозначен. И Театр Маяковского в «Школе жён» разворачивает перед нами искусную трансформацию образов героев. Если в начале кажется, что этому «старику» так и надо за его расчетливость и за то, что тот решил загубить молодость Агнесы, то затем мы проникаемся сочувствием к его несчастьям.
Во многом эта многогранность чувств к героям в новой постановке Миндаугаса Карбаускиса строится на хорошей игре актеров: Анатолия Лобоцкого (Арнольфа), Натальи Палагушкиной (Агнесы) и Станислава Кардашева (Ораса). При этом их искусство стирает многовековое расстояние между современным зрителем и героями XVII века.
Новый перевод пьесы, выполненный Дмитрием Быковым, который был заказан поэту Театром Олега Табакова в 2012 году, также способствует современному прочтению. Причём Карбаускисом он взят почти без изъятий и без использования текста Василия Гиппиуса.
В общем-то, новые переводы классики — дело обычное. Они приближают речь сцены к языку зрителей, что вполне в духе самого Мольера, который стремился, чтобы герои были узнаваемыми и реалистичными. В этом смысле Быков хорошо постарался, наполнив пьесу ходовыми словечками и российскими реалиями. Здесь и стабфонд, и белая ленточка, и заграница… Авторский стиль, конечно, пострадал, но Мольер всё же не превратился в выпуск «Гражданина поэта», что тоже важно.
Добавил Быков и ещё один пласт – пушкинский. Цитируя «Мадонну», посвященную Наталье Гончаровой, и стилизуя записку Агнесы под письмо Татьяны из «Евгения Онегина», переводчик как бы напоминает нам о трагической гибели Александра Сергеевича, защищавшего честь своей целомудренной супруги.
Хотелось бы также обратить внимание на красивый символизм сценографии и костюмов постановки, выполненные в сером монохроме, на фоне которого алым огнём горят «лабутены» Арнольфа, напоминая нам о разрушающем грехе тщеславия их хозяина, который привел его к печальному концу.
«Ну, а что же, с рогами?» – спросите вы. Желаю вам видеть их только на сцене.
