Загораются софиты – на сцене молодой, пышущий здоровьем барин метросексуал с филигранно стриженой бородой и модным look-ом. На его ногах последний шик – гамаши.
IT-евангелист, завсегдатай цифровых митапов и пользователь гаджетов приехал в деревню. Погода дрянь, и интернет не ловит – приходится пользоваться ужасным легаси – письмом, чтобы рассказать другу свои новости. Так, или почти так, начинается новый спектакль Веры Камышниковой «Фауст» по одноименной повести Ивана Сергеевича Тургенева.
Да, у Тургенева тоже есть свой «Фауст»: рассказ в девяти письмах 37-летнего Павла Александровича к другу Семену Николаевичу, сюжет которых строится вокруг «Фауста» Гёте – книги, которую обсуждают в русских имениях XIX века как знаковый образец современной западноевропейской поэзии.
В этой повести много автобиографичного, начиная с описания деревеньки, в которую приехал герой (по словам Тургенева, оно точно живописует его имение в Спасском), и заканчивая прототипом Веры Николаевны, которой, вероятно, стала сестра Льва Толстого – Мария (они были соседями).
«Валерьян (муж Марии) познакомился с Тургеневым; первый шаг был сделан Тургеневым, – он им привез номер «Современника», где помещена повесть («Отрочество»), от которой он был в восторге. Маша в восхищении от Тургенева (…) говорит, что это простой человек, он играет с ней в бирюльки, раскладывает с ней гранпасьянс, большой друг с Варенькой (4-летняя дочь Марии)».
Письмо Николая Толстого к Льву Толстому
Несколько дней спустя после знакомства Тургенев пишет письмо П.В. Анненкову:
«Сестра его (Льва Толстого) … – одно из привлекательнейших существ, какие мне только удавалось встретить. Мила, умна, проста – глаз бы не отвел. На старости лет (мне четвертого дня стукнуло 36 лет) – я едва ли не влюбился, не могу скрыть, что поражен в самое сердце. Я давно не встречал столько грации, такого трогательного обаяния… Останавливаюсь, чтобы не завраться – и прошу Вас хранить все это в тайне».
Даже литературный спор Тургенева и Толстой из-за её нигилизма по отношению к поэзии попал в повесть. В своих воспоминаниях Мария писала:
«Тургенев сердился, декламировал, доказывал, повторял отдельные стихи, кричал, умолял. Я возражала, ни в чем не сдаваясь и подсмеиваясь. Вдруг я вижу, что Тургенев вскакивает, берет шляпу и, не прощаясь, уходит прямо с балкона не в дом, а в сад (…) Мы с недоумением прождали его несколько дней (…) Вдруг неожиданно приезжает Тургенев, очень взволнованный, оживленный, но без тени недовольства (…) В тот же вечер он прочел нам (…) повесть. Она называлась «Фауст»».
Заметим, что с трагедией Гёте Тургенев познакомился много раньше. Кроме того, учась в Германии, он видел одну из первых постановок «Фауста» в Берлинском театре, а в 1844 году в «Отечественных записках» вышел его перевод последней сцены из первой части произведения. Годом позже он предварил перевод «Фауста» Михаила Вронченко подробнейшим разбором труда коллеги.
Все эти исторические пласты – собственно тургеневский, гётевский, пушкинский вошли в ткань нового спектакля на сцене Театра Маяковского. Главный герой этого произведения — столичный щёголь, сочный, осязаемый образ которого создал Олег Ребров. Завернувшись по-домашнему в шаль, он лузгает снедь, предается воспоминаниям и строит планы на лето.
Планам этим, впрочем, сбыться не суждено. Он встречает Веру Николаевну – свою когда-то неслучившуюся невесту, а теперь жену университетского товарища Приимкова, и мало-помалу вновь увлекается ею, проводя время за чтением Фауста в тесном кругу друзей.
Ещё не видя распределения ролей, я мысленно перебирал, кто из актрис театра подошёл бы на главную роль героини, совмещающей в себе бурную итальянскую кровь и по-немецки чопорную сдержанность в поступках и суждениях. Режиссёрский выбор – Юлия Соломатина, с одной стороны, был неожиданным для меня, но с другой стороны, результат оказался удачным и интересным. Есть в карих глазах этой актрисы южный огонёк и одновременно какой-то северный холодок.
Не меньше загадок в Приимкове, муже Веры, которого играет Кирилл Кусков. Его персонаж видит, что происходит, но обожание жены лишает его всяких сил.
Замечательно учителя Шиммеля и Мефистофеля играет Евгений Матвеев. Я думаю, что это лучшая и самая сильная работа из тех его работ, что я видел.
Замечу, впрочем, что по мере развития сюжета Мефистофель видится почти во всех персонажах, что на мой взгляд большая удача этого спектакля. По мере того, как «дачники» читают гётевский текст, они сами начинают превращаться в его героев, и зритель с трудом различает, где доктор Фауст, а где Павел Александрович, где Маргарита, а где Вера Николаевна, где учитель Шиммель, а где Мефистофель.
Завершается спектакль дразнящим флешбеком – прологом на небесах.
В «Фаусте» Маяковки побеждает вечный текст Гёте и его всегда современный герой, а позиция Тургенева в полемике культур западной и восточной Церквей оказывается приглушенной. Но об этом всегда можно поспорить за чашечкой кофе после занавеса.
