В истории России последнего столетия было немало примеров незаконного ограбления людей. Помимо обычных (частных) уголовных случаев, которые худо-бедно удавалось расследовать и иногда вернуть имущество добросовестным владельцам, было немало сознательного «честного отъёма денег у населения» в пользу властей. В большинстве случаев, несмотря на смену парадигмы власти, никому из ограбленных и их потомков ничего вернуть не удалось.
В первые десятилетия после переворота 1917 года имущество церкви, дворян, крестьян, купцов, мещан и казаков экспроприировали в пользу строительства «пролетарского рая» и некоторых его «строителей». Затем наступила череда «врагов народа» (отъём денег и имущества у части советской «элиты»), и, наконец, наступил этап преступной «приватизации», когда находящиеся на государственном балансе лакомые куски были легализованы в руках новых хозяев жизни. Кроме нескольких показушных случаев, когда церкви было решено передать тот или иной храм.
Разговоры о возвращении имущества, реституции и компенсации ведутся, но едва они начинаются, как резко пресекаются.
Дело в том, что это имущество и капиталы за столетие попали в основном в частные руки. Да, есть усадьбы, дома и дворцы, ставшие музеями, государственными учреждениями, санаториями и посольствами, например, некоторые снесены, но многие уже обрели и обретают частных владельцев. Земля, ранее принадлежавшая дворянству и крестьянству, больше не является колхозной или совхозной, она принадлежит российским или иностранным собственникам. Тем, кто не желает её возвращать.
Большевицкая власть ссылалась на декреты СНК и ВЦИК 1918 года, которые отменяли частную собственность. В законы «демократической России» это понятие вернулось, а наше государство стало правопреемником как Российской Империи, так и СССР. Стало, но только на словах и когда нужно. Например, чтобы требовать золото царской семьи в швейцарских банках.
В 1917 году были ограблены крупнейшие российские собственники: члены царской семьи, аристократические семейства, владельцы крупнейших заводов и фабрик. При изъятии этой собственности велась опись имущества, в том числе предметов культуры. Нетрудно проследить при желании, сколько было изъято и кому всё это в результате досталось. Владельцы этого имущества гибли (в том числе во избежание претензий к Советской власти), но у многих из них есть и наследники, которые подают иски в российские и международные суды, в том числе коллективные.
Дать ход этим искам можно только после политического решения властей, которого всё нет, а закон о Реституции Россией так и не был подписан. Собственники рассказывали мне, что к ним выходили с предложением выкупить их же семейное имущество, якобы по льготной цене. «Я посчитал — невыгодно выкупать дворец», — пожаловался мне один из таких князей.
Ситуация с более мелкими собственниками кажется сложнее, но только на первый взгляд. Большинство из них было осуждено по политическим статьям, которые позволили конфисковать всё законно приобретённое имущество и лишить наследников семейного капитала.
Например, мать и отец моего отца в 15-летнем возрасте в конце 1917 года отправились в концлагерь села «Михайловское», как говорили, «в чём мать родила». Им не дали взять даже бельё, не говоря о ценных вещах. Часть этого имущества досталась непосредственно экспроприаторам, другая поступила на государственный баланс.
Это была типичная ситуация для своего времени; поселенцы не только потеряли имущество, но и гражданские права, став чем-то вроде касты неприкасаемых в Индии.
Поражёнными в правах тогда оказались и те, кто не был отправлен в места не столь отдалённые, но были вынуждены жить и работать в условиях подселения соседей (читай: потери недвижимости и условий жизни), заключения кабальных договоров, дармовой работы, налогового давления и тому подобного.
Так, индустриализация страны была немыслима без выдавливания крестьян с сёл и деревень. Крестьянские наделы урезались, изымались «излишки» урожая и имущества, в просторные дома подселялись сезонные рабочие. А сами крестьяне должны были бесплатно отрабатывать трудодни в колхозах и совхозах, не имея ни паспортов, ни пенсий, и при этом уплачивая государству непосильный налог. Если до 1917 года крестьянин имел дом и землю, которая кормила его семью, то сейчас его потомки живут в социальном жилье.
Затем наступил 1937 год и ситуация в целом повторилась. Помимо «бывших» и зажиточных крестьян, к которым власти снова стали проявлять повышенный интерес, возникла ещё одна группа лиц — политически неблагонадёжные представители новой власти. И снова отняли, и снова не вернули.
Напрашивается вопрос: а почему бы этим россиянам не отдать хотя бы социальное жильё в частную собственность, не облагая его налогами и поборами? Такой вопрос возникал в начале 1990х годов, и буквально сегодня Госдума отклонила попытку депутата Галины Хованской немного исправить историческую несправедливость — выдать жертвам репрессий квартиры в тех городах, откуда они отправились в ГУЛАГ.
Закон-то о жертвах репрессий есть, но он таков, что им де-факто нельзя воспользоваться!
Законопроект был доработан Минстроем в 2020 году. В нём предполагалось ограничиваться только дожившими до счастливого момента жертвами, не распространяя закон на их потомков (кроме рождённых в лагерях) ради сужения круга получателей жилья. Это уже не миллионы человек, а единицы. Могли бы быть до 776 тысяч (по данным Генпрокуратуры 2006 года) — но законодатели сегодня отклонили возможность получения этого жилья в срочном порядке. Требуемые 25-30 лет ожидания (срок очереди на социальное жильё) большинство узников и их детей не проживут.
Галина Хованская попробовала внести поправки, предложив жертвам ГУЛАГа компенсацию на покупку жилья из федерального бюджета. «Когда мы говорим об этих обязательствах, это вопрос денег. Сколько этих денег нужно, мы не знаем», — заявил Представитель Минстроя Олег Сперанский.
«Осталось всего 500 семей, с каждым месяцем эта цифра уменьшается. Вот помните, когда мы проводили проект по ветеранам труда, героям труда? Пока мы рассматривали этот проект, их число уменьшилось! Это некрасивая игра! Вы уменьшите число этих людей, это будет на вашей совести!» – заявила Хованская представителю Минстроя.
Права уважаемый депутат. Государство обязано компенсировать людям потерянное имущество и понесённые страдания, если оно претендует на эпитет «правовое». Мы бы даже продолжили мысль депутата Галины Хованской:
Во-первых, должны быть учтены все жертвы советской системы, не только 1937-1938 годов.
Во-вторых, жертвам надлежит возвращать имущество не только за счёт госбюджета (квартиры и земля, вообще-то, попали в основном не в госбюджет, а в частные руки), но и за счёт неправедно приобретённого имущества частными собственниками (и их наследниками) на всех этапах экспроприаций.
В-третьих, нужно распространить закон на наследников жертв.
В-четвёртых, нужно предусмотреть компенсацию всем жертвам политических репрессий, в том или ином виде вернув им изъятый капитал. Пусть и усреднённую сумму, в виде освобождения от налогов или передачи в собственность государственного имущества или в виде единовременной выплаты.
Так будет решена проблема бедности, о которой так объёмно, достоверно и внушительно говорил В.В. Путин на Давосе. Помимо получения экономических бонусов, будут и политические — население наконец-то поверит власти и станет возможным реальное правопреемство для Новой России. А там, глядишь, народ и будет готов принять монархическое устройство во главе со справедливым представителем современной элиты.
Но вот есть только одна проблема — чтобы вернуть награбленное, нужно у кого-то забрать. Если бы это были какие-то чужие люди, это не составляло бы труда, и правительство давно уже пошло бы на такой шаг…
