4 апреля 1147 года город Москва был впервые упомянут в летописи как место, значимое для истории государства. В этот день в 120 шагах от нынешних Боровицких ворот Кремля прошли переговоры двух союзников по внутриполитической борьбе — Ростово-Суздальского князя Юрия Долгорукого и Новгород-Северского князя Святослава Ольговича. Это было в далёкие времена Суздальской Руси.
Второй после Киева очаг русской государственности с XII века приобретал политические очертания. Киевский князь имел всё меньше политического влияния, его всё чаще отказывались слушаться младшие князья. Юрий Долгорукий — шестой сын Владимира Мономаха от англичанки Гиты Уэссекской, преуспел в укреплении удельной власти больше других. И Москва стала для него и его потомков одним из важнейших составляющих плана политического и экономического процветания.
К 1147 году Юрий Владимирович был уже зрелым человеком, ему исполнилось более 50 лет (дата рождения князя неизвестна, она приходится на 1090-е годы). К тому времени Долгорукий уже несколько десятков лет управлял Ростово-Суздальским княжеством, вступал в политические союзы и боролся против внешних (волжских булгар) и внутренних врагов. Через два года после встречи с союзником в ничем не примечательной Москве князю удаётся на время даже занять киевский престол.
Хотя Москва была не единственным поселением, благоустроенным амбициозным правителем, но его расчёт на удачное местоположение оказался верен. Москва вскоре не только укрепит своё политическое и экономическое значение, но и станет центром притяжения попавших под татаро-монгольское иго русских людей.
«Кучковые сёла» (бывшие владения боярина Степана Кучки) на момент 1147 года были невелики, они представляли собой десятую часть исторического центра города. В устье речки Неглинки поселенцы поставили церквушку Рождества Иоанна Предтечи, снесённую по проекту Баженова при Екатерине II, и компактно расположили вокруг неё свои жилые и хозяйственные деревянные постройки, обнеся небольшой городок деревянной оградой. Неподалёку находись бор (отсюда и название Боровицких ворот Кремля), болота (отсюда название Болотной площади), тихо текла речка Неглинка и другие природные достопримечательности, типичные для нашего региона.
Место, где Юрий Долгорукий принимал Святослава Ольговича, вероятно, представляло собой княжеские хоромы — деревянный дом с клетью внизу и жилыми горницами сверху. Однако вскоре после знаменательной встречи князь решил придать поселению другой вид и значение. К 1156 году на месте села возник город, обнесённый крепкими деревянными стенами и рвом. А в 1157 году князь умер.
Москва досталась сыну новгородского князя Александра Невского Даниилу, который основал здесь Даниловский монастырь и сделал город торговым союзником Новгорода, принимающим шедшие в Новгород по Волге и обратно торговые караваны. Москва начала стремительно богатеть и приобретать политическое значение как альтернатива могущественной тогда великокняжеской Твери, заключив соответствующее соглашение с Новгородом. В XIV веке, при детях Даниила Юрии и Иване, город становится великокняжеским, оттеснив своего соперника на обочину истории.
Следующий московский князь — Иван Калита («денежный мешок») устроил Москву торговую, с посадом и обогащавшими казну мытными (таможенными) постами.
Москва при нём вступила в соперничество уже со стольным градом Владимиром, обустроившись на его лад и подчёркивая преемственность с Владимирской и Киевской Русью. При этом князе появляются четыре знаменитых кремлёвских собора (совершенно после этого перестроенные), которые станут духовным сердцем будущей Москвы — Третьего Рима.
Идея преемственности российской столицы от Византии возникнет позже 125 лет спустя, при Иване III. К тому времени Москва уже перестаёт зависеть от Новгорода и примет на себя его внутрироссийское и внешнеполитическое значение.
Не на север, а сюда начинают приезжать иноземные послы. За московского князя выдают византийскую царевну Софью Палеолог, нашедшую убежище в Риме. Всё это и вдохновит московских правителей отныне ориентироваться на то, чтобы заменить в мировом значении павшую Византийскую (Восточно-Римскую империю), то есть, стать Третьим Римом.
Из Рима в Москву приезжают мастера, чтобы украсить город подобающе пышно. Ридольфо (прозванный Аристотелем) Фиораванти по образцу владимирского возведёт Успенский собор Кремля — храм, в котором будут венчаться на царство все последующие русские цари, включая Николая II.
Идея Москвы — Третьего Рима с тех пор довлела над политикой государства Российского. Не отступила она и в эпоху, когда Пётр I перенёс столицу в Санкт-Петербург, стремясь максимально вписать страну в общеевропейский контекст и ослабить противодействие своим реформам со стороны древнейших боярских родов. При царе-реформаторе 200-тысячная (по числу жителей) Москва становится одним из промышленных центров России. И остаётся духовным центром страны, хотя отныне она и делегирует политические функции северной столице.
Несмотря на призывы части общественности (в частности, славянофильской части общества) вернуть политическое значение Москве, предстояло сделать только большевикам. Они отказались от понимания значения города как символа Третьего Рима, но придали ей собственный, «передовой» смысл. А заодно и сбежали из Санкт-Петербурга, где жило слишком много людей имперских убеждений.
В 1918 году в столице было принято решение возвести 66 памятников выдающимся революционерам, художникам, писателям, композиторам, философам и артистам. В их числе были как русские, так и западноевропейские знаменитости (в частности, предводитель восстания против римлян Спартак и итальянский карбонарий Гарибальди). Это должно было также сделать столицу красивой, вровень с другими европейскими городами, но уже не исконно русской по существу.
Большевики тем временем вернулись к воспоминанию о Юрии Долгоруком, хотя и не сразу.
Они искали новый символ Москвы. Сначала на Тверской площади, откуда был убран монумент генералу Михаилу Скобелеву, решили почтить приобретённую в результате революции Свободу, водрузив Обелиск Конституции, но он долго не простоял (1918-1930е). Только его разрушения Иосиф Сталин, который после Великой Отечественной пытался укрепить социалистическую пропаганду патриотическим мироощущением, к 800-летию Москвы дал указание возвести памятник Юрию Долгорукому.
Малоизвестный архитектор Сергей Орлов, за которым стояли политические консультанты, в точности выполнил ту задачу, которая ему была поручена.
Образ Юрия Долгорукого, запечатлённый в московском памятнике, не соответствовал русскому князю, но зато полностью отразил «правильное» понимание значения Москвы в мире. Князь должен быть подчёркнуто мужественным, и его указующий перст должен был уверенно руководить миром. По крайней мере, его передовой частью — пролетариатом. Такова была на тот момент политическая роль Москвы.
