Мой покойный отец всегда говорил мне: «Испания по крайней мере пять раз могла стать советской. В последний раз — в конце Второй Мировой войны». Был ли на самом деле у Советского Союза план по захвату Испании? Зачем Испания понадобилась СССР в стратегическом плане?
Три стратегические встречи Сталина с союзниками (последняя — Потсдамская в июле 1945 года) всегда заканчивались вопросом о согласии со стороны американцев и англичан на захват Испании. У Сталина был «особый» зуб на Франко.
Вспоминается эпизод из моей собственной жизни. 1967 год, испано-французская граница, городок Эндай. Мы с отцом переходим мост через реку, которая является природной границей между двумя государствами, и подходим к посту испанских пограничников — франкистов.
Испанские жандармы в то время — воины «Гражданской гвардии», знаменитые своей треуголкой, покрытой лаком, сейчас одевают её только во время парадов. Мы предъявляем паспорта (мой отец — свой советский зарубежный паспорт, в котором фотография нас с ним вдвоём). Младший офицер Гражданской гвардии нарочито и высокомерно крутит в руках советскую паспортину — экзотику.
В ту пору в Испанию никто не въезжал по советским паспортам, и уж точно не выезжал. Глядя на крупные буквы на обложке паспорта, пограничник пропел, нагло ухмыляясь: «Ку-ку-ку-ку-ку-ру палома». Это припев из знаменитой мексиканской песенки, бытовавшей в то время в Испании в качестве народной. Надо знать моего отца, который отреагировал с полоборота: «Не тяни время, офицер, советские танки уже в Берлине и стоят под парами».
В разгар «холодной войны» Запад полнился слухами и разговорами об ужасных танковых армадах «гуннов» (так с лёгкой руки Черчилля называли Советскую Армию). Отмечалась быстрота, стремительность и натиск русских войск.
После этого наш переход на испанскую сторону происходил очень быстро. Группа во главе с младшим офицером нас проводила в почтительном молчании чуть ли не до самой остановки, сняв знаменитые треуголки в знак глубокого уважения к представителям почтенной военной державы, которой мы в ту пору в полном смысле являлись.
Как в информотделе, так и в отделе Западной Европы (руководитель Шенаев) по вторникам и четвергам у нас в ИМЭМО проводились «ситуационные анализы», когда-то изобретённые Е. Примаковым. Как только начиналась «вода» в выступлениях участников, его резко прерывали и Шенаев говорил: «Не как сказали эксперты, а по моему мнению». Не могу не признать, что этот недостаток меня преследует до сих пор. Всё, что я думаю, то я и говорю. Всё, что я вижу, то и пою как акын, который сидит на корточках глядя на проходящий караван верблюдов в пустыне.
Никогда не забуду 20 ноября 1975 года, когда была перекрыта Тверская улица в Москве. В этот день умер Франко и был отдан приказ МВД: испанцев, открыто веселящихся и столпившихся у бывшей гостиницы «Люкс» (Центральная), где когда-то жило руководство Компартии Испании, не трогать и не задерживать.
700 испанцев воевало на стороне Красной Армии, 700 испанцев было в партизанских отрядах; приблизительно столько же погибло в боестолкновениях за Вторую Мировую войну.
Выдающийся разведчик-двойной агент Хесус Пужоль был испанцем. Он сыграл одну из самых заметных агентурных ролей за историю военной разведки.
Франко дал слабинку, и во время первой и единственной встречи с Гитлером в 1940 году он настолько завысил требования взамен на просьбу Гитлера послать армию на Восточный фронт, что тот сказал Бенито Муссолини — наиболее близкому Франко лидеру стран оси: «Я готов дать себе вырвать три зуба, но больше не встречусь с этим человеком». В разговорах с окружением Гитлер называл затем испанского диктатора не иначе как «визгливым розовым поросёнком» (у Франко была визгливая речь и высокий женский голос от природы).
Одна из основных тем переговоров Сталина с союзниками — Испания. Если поднять переписку Сталина с союзниками и приплюсовать три встречи, включая Потсдамскую, то можно увидеть, как Сталин неотступно следовал идее отомстить Франко за поражение Республики в Гражданской войне (хотя все участники с советской стороны были репрессированы, как мне рассказывала двоюродная тётка — участница Гражданской войны в качестве переводчика испанских и русских пилотов и переезда во Францию; тётка лично затем работала заведующей технической библиотеки при фигуре генерал-полковника Андрея Туполева вплоть до его кончины).
Голубая дивизия до 1943 года действительно участвовала как в наступательных, так и в оборонительных операциях Вермахта, включая самую ожесточенную операцию «Краснобор». В 1944 году последние испанские солдаты были отозваны на родину. В Мадриде на кладбище Ла Альмудена покоятся тела погибших на русской земле. Сохраняется и мемориал бойцам Голубой дивизии в Петербурге. Из 45 тысяч (всего, они посылались поэтапно) погибло около 5 тысяч человек 10 тысяч получили ранения, 700 человек попали в плен (большинство вернулось в Испанию в 1954 году), около 500 человек пропали без вести.
В то же самое время испанцы-республиканцы были первыми, кто вошёл в Париж, освобождая его от немецко-фашистского пленения. Авангард бригады Леклерка встретился здесь с испанцами-республиканцами из частей Маки — бывшими бойцами колонны Дуррути.
Вклад испанцев-республиканцев в победу над фашизмом бесценен. На Поклонной горе открыта базилика, сооруженная по проекту испанского архитектора, также ребёнка войны. Она посвящена испанцам, павшим в годы Великой Отечественной войны. Большинство из них — дети, сбежавшие из детских домов в эпоху блокады Ленинграда и вскоре после неё.
Тема похода Советской Армии далеко на запад бытовала в среде российских испанцев (в частности, тех, где был мой отец) вплоть до Транзита — прихода к власти в Испании короля Хуана-Карлоса Бурбона-и-Бурбона.
План похода Красной армии далеко на Запад, предусматривавший захват Франции, Италии, Бельгии и Испании существовал до конца 1960х годов.
О том, что военные планы ведомств СССР под разными названиями в разное время существовали, мне лично рассказывали многие. В частности, М.Т. Мещеряков, который отвечал за Испанию в Международном отделе ЦК (он был моим вторым оппонентом на защите диссертации), но также политические деятели и военачальники, с которыми я тесно общался за время работы в Академии Наук.
Последним, кто подробно и обстоятельно говорил мне об этом, был Дональд Маклейн — человек очень осведомлённый, последняя должность которого в Англии была замминистра Форин Офиса. В планах С.П. Пожарской, как она мне рассказывала, было написание отдельной монографии об участии Испании во Второй Мировой войне, где уделено было бы особое место планам Генштаба СССР по вхождению на Пиренеи.
