22 ноября 1963 года в городе Даллас две пули были пущены в Джона Кеннеди-младшего — президента США. В этот момент мы с родителями были на Кубе, в Гаване, где и узнали об этом.
Меня двое военных врачей привели в больницу повидаться с находившейся на операции мамой (мне тогда было 7 лет), одели меня в белый взрослый халат, и я чувствовал себя настоящим мужчиной. Помню — палата была большой, и я был посреди неё.
Хотите — верьте, хотите — нет, но что-то со мной произошло и я сказал: «Я знаю, кто убил Джона Кеннеди!». В этот момент в палату вбежало несколько человек: две медсестры, два военных врача и лечащий врач мамы. Они обступили меня, и лечащий врач — типичный испанец с зализанными назад блестящими волосами, тонкими усами на загорелом лице и добрыми оливковидными масляничными глазами (как у Омара Шарифа), с белозубой улыбкой на миллион долларов спросил: «Скажи, кто это, мальчик?». Я ничтоже сумняшеся уверенно произнес: «Джонсон!».
Прошли годы, казалось, закончила свою работу комиссия Уоррена… Но расследование продолжается несмотря на сменяемость президентской администрации. А недавно прошла информация, что Россия передала Администрации США архив КГБ по убийству Джона Кеннеди.
Я помню, как в конце 1990-начале 1991 года по центральному телевидению в черно-белом формате вышло интервью председателя КГБ эпохи Никиты Хрущева Владимира Семичастного (по данных одного из московских изданий, он и был тем, кто «снимал» генсека с должности), который говорил о непричастности СССР к убийству американского президента, при этом добавляя, что советские спецслужбы никогда и ни при каких обстоятельствах не прикасаются к фигурам такого ранга, даже если это руководители враждебных стран.
В моей семье полагали, что я, будучи ребёнком, иногда как пастушки из города Фатима, произношу «вещи», которые потом либо становятся явью, либо вызывают повышенный интерес.
Как бы там ни было, прошли годы, я сам задаю себе вопрос, что меня побудило прибежать к матери и первым делом (вместо того, чтобы спросить о её здоровье) произнести имя убийцы Кеннеди? Видимо, психоз в школе, на улице, дома, по радио, в российской колонии среди моих друзей-мальчишек достиг своего пика. И мне — ребенку, как это обычно бывает среди амбициозных мальчишек, захотелось отличиться.
Между тем, все говорили, что никто не знает, кто убил Джона Кеннеди. Тогда схватили по горячим следам огромное количество людей — но все они оказались «пустышками». Никто не имел никакого отношения к названному событию.
На Кубе, в Гаване, пристально следили за ситуацией в США. В 1963 году Кубинская революция ещё шла полным ходом, во главе страны стояли такие как Че Гевара, совершившие захват власти почти мирным путем в крупной латиноамериканской стране — фактически, в одном из штатов США.
Привожу в качестве примера ещё одно проявление моих «паранормальных способностей». Тогда мои родители ушли праздновать Новый год с друзьями из колонии — сначала прием в посольстве, потом в «Тропикану», и оставили меня одного дома под присмотром знакомой-переводчицы Антонины Петровны (впоследствии она преподавала у меня в вузе один из предметов испанской грамматики).
Я был уверен, что в ту новогоднюю ночь произойдёт нечто, что потрясет всех. Так и случилось.
Молодая и весёлая, Антонина Петровна до наступления праздника побежала к своим отмечать. и оставила меня-малыша, открыв на какой-то странице большую иллюстрированную книгу, и строго-настрого наказала изучить её. Через час она должна была прийти и меня расспросить об увиденном.
Как не очень дисциплинированный лордфаундлерой я сразу захлопнул книгу, положил на блюдечко горстку жареного арахиса, налил из маленькой бутылочки «канаду драй» (аналог кока-колы в Гаване), включил телевизор и радио и стал спокойно смотреть на набережную. Благо, наш сьют находился в центральной части города — мы жили в самой престижной гостинице, где останавливались Мерилин Монро, Аль Капоне…
Через полчаса после ухода Антонины на улице раздался шум-гам, засветились прожекторы — произошло нечто, напоминающее форс-мажор. Вражеский самолет сел на набережную и, по всей видимости, началась перестрелка — с улицы слышались сухие хлопки, напоминающие шум от расколотых грецких орехов.
Через час я услышал звук открывающийся в гостиницу двери. В квартиру вбежала моя испуганная мать, сзади шел мой отец, мрачный в формальном костюме.Оба стали меня целовать-обнимать, и отец строго-настрого спросил меня: «Что тут происходит?». «Дорогой папа, — сказал я, — я действительно не дочитал книгу». Мама, увидев мое испуганное лицо, поклялась больше никогда не оставлять меня одного. Она исполнила свое обещание и покинула меня, когда мне уже исполнилось 61.
Но что это было на самом деле? В ту ночь самолет части контрреволюционеров — их называли гусанос, или червяки, без надежды на успех и, вероятно, по ошибке, приняв набережную за взлетно-посадочную полосу аэропорта, сели на нее и произвел несколько выстрелов.
Событие произвело чрезвычайный переполох в мировой печати и в целом в международных отношениях, вед Карибский кризис едва был завершен (в 1962 году) и началась новая эра. А тут вдруг такое!
Эссе я хотел бы завершить размышлением о том, что Куба остается одним из краеугольных камней российско-американских отношений. Поэтому сам факт сотрудничества по таким чувствительным темам, как убийство Кеннеди — признак реальных взаимоотношений и демонстрация искреннего желания находить компромиссы и достигать взаимопонимания. Это видим мы, это понимают американцы и страны Латинской Америки.
