Конституционный суд России признал законным конфискацию имущества в пользу государства не только у чиновников и членов их семей (тех, кто подпадает под закон о контроле соответствия расходов доходам), но и друзей и просто знакомых, сообщают Ведомости. Таковы последствия дела полицейского-миллиардера Захарченко.
После того, как в 2017 году Никулинский суд Москвы изъял у родителей, сестры и бывших подруг Захарченко имущество на сумму более 9 млрд. руб., указав на то, что их официальные доходы не позволяли иметь такие богатства, «раскулаченные» подали жалобу.
Они резонно посчитали, что нормы закона о контроле расходов, не применимы к ним, ведь они не должны подтверждать законность происхождения денег, на которые было куплено имущество. Прямых доказательств того, что это были преступно нажитые доходы Захарченко, Прокуратора не смогла. Кроме того, в законе о конфискации ничего не говорится об изъятии денег, ведь их можно лишиться, если они получены от реализации имущества, законность происхождения которого не доказана.
Теперь Конституционный суд поставил точку в этом споре. Он сказал, что конфискация «относится к особым правовым мерам» и направлена на эффективное противодействие коррупции и защиту конституционно значимых ценностей. Её процедура не лишает людей права представить доказательства законности происхождения средств, а её формулировка не предполагает произвольности применения изъятия.
Теперь государство может конфисковать имущество любого человека, если тот не докажет законность его происхождения, резюмирует адвокат Захарченко. Причем практика показывает, что суды верят только справке из Налоговой Службы.
Полковник МВД Дмитрий Захарченко был приговорен к 12.5 годам колонии и штрафу в 115 млн. руб. за взятки, которые он брал с предпринимателей, за злоупотребления служебными полномочиями, и за воспрепятствование расследованию.
У экс-полковника и его близких изъяли имущества и средств на сумму более 9 млрд. руб.
Можно было бы порадоваться, что правосудие восторжествовало, коррупционера посадили, если бы не понимание того, что суд у нас, что дышло — куда повернул, туда и вышло. Он крайне избирателен и не независим.
