Личность Петра I до сих пор вызывает огромный интерес у образованных людей в России, поскольку этот царь не только «прорубил окно в Европу», но и определил на многие века взаимоотношения нашей страны с Западом. То, как происходил первый контакт элит, как видели русского царя во время Великого посольства (в 1697—1698 годах) за рубежом, на очередном журфиксе Московского Дворянского собрания в Музее Л.Н. Толстого на Пречистенке рассказал выдающийся историк, директор Государственной публичной исторической библиотеки России Михаил Дмитриевич Афанасьев.
Михаил Дмитриевич прежде всего подчеркнул, что восприятие Петра I сформировалось не только под влиянием его личности, но на него также наложили отпечаток уже сформировавшееся представление о стране во время посольства 80-летней давности и впечатление от сопровождающих царя лица (с ним ехали послы, переводчики и другие яркие персонажи, такие как карлики-шуты). Всё это создавало вокруг россиянина предвкушение нетипичного облика и поведения.
При этом сам царь был настолько яркой фигурой, что значительно усилил ощущение России как далёкой, экзотической и непонятной страны.
На основании многочисленных воспоминаний иностранцев, Михаил Дмитриевич рассказал, что молодого 26-летнего русского царя находили на Западе привлекательным. Однако бросалось в глаза, что он нестандартно себя ведёт — машет руками при ходьбе и порой испытывает нервную дрожь, что понятно в свете пережитых им в детстве проблем.
Петру I выказывали максимальное уважение, но он или его свита требовали казавшихся чрезмерными вещей. Например, требовали встреч исключительно с первыми лицами, даже если они были номинальными, или настаивали на том, чтобы твёрдо соблюдался российский протокол почтения к царю.
Михаил Дмитриевич уверен, что идея самодержавия была самой важной идеей для молодого царя. Он не понимал и не хотел понимать, что не все его желания удовлетворяются из-за законодательных ограничений в других государствах. Например, царь повелел заточить в тюрьму троих членов своего посольства, что было сделано, но не смог добиться того, чтобы их казнили, что очень огорчило Петра.
Наряду с этим царь был подчеркнуто неприхотлив в быту, требуя приближенных к российским условий размещения. Кроме того, он страдал боязнью больших пространств — агорафобией, и переезжал из выделенных ему представительных комнат в небольшие, например, предложенные прислуге.
В целом русские, увы, оставляли впечатление дикарей в быту. Они оставляли после себя много сломанных и испорченных предметов, чем удивляли принимающую сторону.
Как видный историк библиотечного дела, М.Д. Афанасьев не мог не обратить внимание на восприятие русскими западноевропейских библиотек. «Россия в то время ещё стояла одной ногой в рукописной книге, — говорит Михаил Дмитриевич. — В XVII веке у нас было ещё немного печатных книг, а тут вдруг такое количество! И Пётр I пишет о том, что у нас и не издано столько книг, сколько он увидел в европейских библиотеках.»Превеликое» количество книг поражало и царя, и всё посольство».
Наполненное фактами, красками и эмоциями повествование о восприятии иностранцами образа Петра I нашло огромный отклик у аудитории. Это был необычайно яркий вечер в череде журфиксов Московского Дворянского Собрания, неизменным ведущим которых является Предводитель О.В. Щербачев.
Важно, что такие вечера проводятся не только для членов Собрания, но открыты для всех. В этом состоит просветительская функция организации, сохраняющей память о великой русской культуре и истории.
