Автор и родоначальник политософии, талантливый изобретатель и воплотитель идей вновь изобретённой науки — таким мы запомнили одну из самых ярких фигур современной российской государственности Геннадия Бурбулиса, которому сегодня могло бы исполниться 77 лет. Мы уже писали на эту тему в связи с уходом этого политика.
Политософия — дисциплина, которой Бурбулис был предан до конца. Меритократия была одним из любимых слов Геннадия Эдуардовича, который для взращивания достойных людей организовал фонд «Культура достоинства». С 1993 года этот человек, бывший одним из самых влиятельных политиков на рубеже 1980-1990х годов, посвятил себя популяризации своих философских идей.
Современное российское государство начинается не с фигуры Александра Второго, как нам это пытается сегодня внушить Государственный Исторический музей (ГИМ) с его замечательными экспозициями. Царь-освободитель не был идеологом нынешней России.
Российское государство современного типа начинается с падения Берлинской стены в 1989 году, и уж точно с революции августа 1991 года. Из тех событий, которые А. Солженицын назвал «Преображенской революцией», вышла яркая плеяда политических деятелей — окружение Горбачева и Ельцина, среди которой выделялись два «серых кардинала» (так их назвали недоброжелатели): А.Н. Яковлев и Г.Э. Бурбулис. Последний был ярчайшим идеологом в ближнем окружении вновь избранного председателя Верховного Совета РСФСР Бориса Ельцина.
История умалчивает, насколько длань Бурбулиса простиралась на контуры и очертания нынешнего российского государства, но основной каркас, основные пиляры — столпы современного российского строя, вольно или невольно были заложены человеком из далёкого Первоуральска, начавшего свою промыслительныю карьеру в качестве поклонника идей Жан-Жака Руссо и Ли Куан Ю. Внук сосланного ещё при царе литовца был кандидатом философских наук и на заре политической карьеры преподавал философию.
Я лично был знаком как с А.Н. Яковлевым, так и с Г.Э. Бурбулисом. Один был директором института, в котором я был сотрудником несколько лет, с другим я промыслительно общался в надежде на добрые общие воспоминания и общих знакомых конца 1980-начала 1990х годов. В последний год я часто посещал резиденцию Геннадия Эдуардовича в бывшем особняке Шехтеля, где неизменно восторгался вкусом хозяина по части выбранной им живописи (в основном, там висели голландцы XVII — первой половины XVIII веков).
Сегодня, в день памяти Бурбулиса, я не могу обойти вниманием два вопроса, которые я задал Геннадию Эдуардовичу сразу же, как мы с ним увиделись в его личном кабинете по прошествии почти 25-летнего перерыва. Те же вопросы я задавал ему на конференции в Сахаровском центре на Курском вокзале, посвященной 30-летию Преображенской революции: «Геннадий Эдуардович, а почему же всё-таки не были проведены главные мероприятия, которые постулировались (по крайней мере, в кулуарах) в окружении Ельцина, когда штаб пришёл к власти: реституция и люстрация». Ответ был хоть и резок, но откровенен: «Ельцин не захотел». Ельцин говорил: «А что, разве эти два вопроса коснутся и меня лично? Нет, этому не бывать!».
В Сахаровском центре было полностью приведено интервью Крючкова в Матросской тишине, а также получасовое интервью с генеральным прокурором той поры, который открытым текстом рассказывал о 89 томах «Дела ГКЧП», которое до сих пор хранится в анналах Госархива и подлежит открытому доступу российской общественности.
В этих документах чёрным по белому написано, почему два основополагающих принципа любого социального преобразования в правовом государстве не произошли: их попросту «забанили» представители вновь пришедшей к власти политической элиты. Сам Бурбулис говорил об этом с горечью, понимая, что это глубоко неправильно и несправедливо, отдавая себе отчёт в том, что во всех странах Восточной Европе эти два принципа были так или иначе реализованы. Они начались на старте преобразований и продолжаются по сю пору.
Геннадий Эдуардович Бурбулис был неоднозначной фигурой. С моей точки зрения, он был полон противоречий. Но мои воспоминания склоняют меня к тому, что этот человек — больше жертва обстоятельств, чем демиург промыслительных событий.
За последние 1.5-2 года почили в Бозе наиболее резонансные фигуры той поры, причём не только в России, но и в Ближнем Зарубежье (Кравчук, Шушкевич). Нельзя сказать, чтобы история была беспощадной по отношению к ним: они были счастливы выполнить, как им казалось, свой высокий промыслительный долг.
Ошибались ли они в своих воззрениях или нет? Сегодня ответа на этот вопрос нет. Об этом судить представителям следующих поколений. Но ясно одно: побудительным мотивом, морально-нравственным посылом этих людей изначально было принести пользу народу и демократии. Не их вина (скорее, беда), что они стали заложниками обстоятельств, на которые не рассчитывали.
Мы — живые свидетели живой истории в стране, которая живёт, дышит и не умирает. Наша страна ещё не встала на колени перед грядущим Армагеддоном — это заслуга этих людей и, в частности, Геннадия Бурбулиса, который в силу скромных человеческих возможностей, выбиваясь из сил, делал всё, что от него зависело.
