Вопрос о воцарении императора Николая I, казалось бы, давно решён. Со школьной скамьи нам известно, что декабристы вышли на Сенатскую площадь как революционеры, намереваясь лишить власти законного императора — брата неожиданно умершего бездетным Александра I. Но мало кто помнит, что у Николая I был жив старший брат, которому по закону должно был перейти престол — Константин I.
Помните старый большевистский анекдот, перекочевавший в советскую историографию от гонителей декабристов, которые заметали следы расправы над ними? Будто бы «страшно далёкие от народа» декабристы втёмную выводили свои войска, и когда тех спросили, что за что они рискуют жизнью, они ответили: «За императора Константина и его жену — Конституцию».
Может быть, юридические тонкости про конституционную монархию низшим чинам и были чужды, вот только первая часть — желание выступить за законного императора Константина, действительно имела место быть.
После смерти Александра I все, включая Николая, присягнули императору Константину Павловичу. Однако тотчас к нему отправил гонца младший брат, просивший законного наследника и более популярного в обществе нового царя отречься от престола из-за морганатического брака с графиней Жанеттой Грудзинской и якобы пожелания Александра I.
Когда в течение двух недель отречения не последовало, будущий император Николай I взял инициативу в свои руки и издал собственноручно составленный манифест об отречении Константина I в свою пользу.
В архиве семьи Фёдора Тютчева, ставшем основой фондов музея Мураново, есть такой интересный портрет. Он доказывает тот факт, что Константин I хоть недолго, но успел побывать русским императором.
Поэт, симпатизировавший декабристскому движению и бывший близок к нему, сохранил память о несостоявшемся императоре, на которого возлагались надежды сторонников перемен.
Затем началась политическая, придворная борьба, в которой огромную роль сыграл убитый впоследствии декабристом Каховским генерал-губернатор Санкт-Петербурга Михаил Милорадович.
«Решились издать манифест от лица императора, принимающего престол: и обнародовать письма Константина Павловича к покойному императору; начать присягу с военной силы и обязать гвардейских полковых командиров под личную ответственность, если они не сумеют преодолеть ожидаемого упорства подчиненных им полков», — вспоминал декабрист Сергей Трубецкой.
Описывая то, как проходила присяга, он указывал на подкуп солдат Преображенского полка его командиром и на сопротивление других полков, не желавших присягать узурпатору при живом легитимном царе.
«Военное сопротивление преодолено, и вся знать, все государственные чины и верховные правительственные места безусловно признали воссевшего на российском престоле», — писал князь. Под военным сопротивлением он понимал прежде всего восстание декабристов, а в расправе над оппозицией он видел прежде всего личную неприязнь нового царя.
По свидетельству многих декабристов, в том числе Розена и других, вопрос о законности перехода власти был очень важен для борцов с самодержавием. Очевидно, что с императором Константином, привыкшим править в режиме конституционной монархии, была договорённость о том, что он начнёт соблюдать закон и в России.
Неудивительно, что вскоре после суда на сторонниками народоправия и законности Константин I потерял и польский престол.
В 1826 году он был назначен вице-королем Польши, при этом Николай I должен был стать её королём. Когда 20 мая 1829 года царь приезжает в Варшаву, чтобы короноваться, против него поднимается бунт организации, возглавляемой подпоручиком Петром Высоцким.
Участь Константина была решена после отголоска российского восстания декабристов, где одним из требований восставших поляков было освобождение отправленных на каторгу друзей.
Отстраненный от власти в Польше, он не надолго пережил казненных в 1826 году зачинщиков выхода на Сенатскую площадь. Весьма кстати Константин умер в 1831 году, заразившись холерой, и практически вместе с ним умерла память о нём.
Между тем, Константин Павлович не зря был любим в войсках. Великий князь проявлял личную отвагу в ходе Наполеоновских войн, особенно в битве при Фер-Шампенуазе. Но как политический деятель он был сродни брату Александру I: тяготея к либерализму, он нередко проявлял себя как сторонник консервативных мер, в том числе охранительных. И при этом не был твёрд в борьбе за власть.
