13 декабря 1553 года родился автор слов «Париж стоит мессы» король Генрих IV Наваррский. Он был первым из династии Бурбонов, взошедших на трон. Я пишу о Генрихе IV, потому, что как он, так и его правление сформировали целый тренд в мировой экономике, хотя и в отстоящей от нас отдалённый исторический период.
Нас до сих пор будоражит его знаменитое высказывание «Париж стоит мессы». Мы об этом ещё поговорим. Но более интересны сама фигура первого Бурбона, Варфоломеевская ночь и, особенно, Нантский Эдикт.
По рассказам моей бабушки по отцовской линии — дальней родственницы Бурбонов (её девичья фамилия Ангуло — это одна из молодых ветвей Вандомского дома, отколовшаяся от них в начале XV века), все фильмы и художественные произведения, включая знаменитый роман Александра Дюма «Королева Марго», полифонизируют, делают фигуру Генриха IV более «значительной», чем она была на самом деле.
Как гласит расхожая легенда, сын герцога Вандомского Антуана и Жанны III д’Альгебре воспитывался в замке деда по материнской линии, едва владея французским (что было немыслимо, равносильно статусу простолюдина), говоря на родном баскском языке и занимаясь любимым делом — охотой на вепря. Таким образом, детство будущего великого монарха мало чем отличалось от детства ординарных дворян северной Наварры.
Выдвижение Генриха Наваррского больше сопряжено с его наваррской историей, чем с французской. Всё дело в том, что наш герой получил титул Генриха III в Наварре (прошу не путать с сыном Екатерины Медичи Генрихом III Французским), где он должен был стать монархом в столице Беарне и оплотом кальвинизма в Европе.
Этот правитель Европы родился в эпицентре самых конвульсирующих и бурных религиозных войн. Крохотное Наваррское королевство было недвусмысленным оплотом перед лицом львиного оскала католической державы (в ту пору — самой мощной в Европе), которой было суждено последним редутом на Западе Европы в борьбе между католическими Испанией и Францией.
Людей, разбирающихся в эпохе перехода власти от династии Валуа-Медичи к Бурбонам, немного. Этот период настолько плохо изучен до сих пор, что даже в учебниках Испании и Франции наблюдаются противоречия и лакуны, непонятности, ставящие любителей истории и историков в тупик.
Всё дело в том, что свидетельства той эпохи писались большей частью представителями двух противоборствующих сторон — католиков и протестантов, которые тянули одеяло каждый на себя.
Говорится, например, о том, что Генрих Наваррский был силком привезён в Париж и крещён в католичество (отсюда и знаменитая фраза о том, что «Париж стоит мессы»), хотя свадьба с Маргаритой Валуа (будущей королевой Марго) — сестрой короля Франции, проходила не в Нотр-Дам-де-Пари, а на ступеньках перед ним. Этот факт говорит о том, что Генрих в тот момент ещё не был католиком.
Он не стал сразу католиком, потому что любил свою мать, последовательную кальвинистку. А затем, в рамках своего правления во Франции, Генрих неоднократно переходил из католичества в протестантизм, и обратно. Об этом говорят Папские эдикты о прощении Генриха IV Наваррского за отступничество.
Умер Генрих IV Наваррский в 1610 году действительно католиком. Его убил французский католик-фанатик Франсуа Равиньяк.
Знаменитая резня — Варфоломеевская ночь, напрямую связанная с правлением Генриха IV Наваррского, олицетворяет собой жуткую мрачную политику его тёщи — Екатерины Медичи. Она была направлена против явных и скрытых сторонников зятя.
В тот день всех вождей протестантов-гугенотов призвали на празднование свадьбы будущего короля в Париж, где за 4 предрассветных часа на улицах французской столицы произошло одно из тягчайших коллективных массовых зверских убийств позднего Средневековья. Оно было отягчено тем, что прикрывалось религиозными целями, хотя уничтожение самых знатных семей Франции и Европы должно было уничтожить инакомыслие и убрать даже самое отдалённое упоминание о возможном соперничестве со стороны принца Конде.
В эпоху передела Европы, когда формы абсолютизма должны были восторжествовать вопреки нарождающимся буржуазным тенденциям, основанным на укрепившемся капитале «неблагородных семей», победа семейства Медичи-Валуа ознаменовала период, который продолжился ещё на 2 века и вылился в эпоху абсолютистской, латифундистской монархии.
Во втором браке Генрих Наваррский оперся на авторитет своей новой жены Марии Медичи, и в конце концов пришёл ко мнению о том, что в Европе должен наступить религиозный мир. В итоге он стал автором и промоутером Нантского Эдикта, провозгласившего окончательный разрыв с эпохой Религиозных войн и признанием религиозного мира в Европе. Это положило начало развитию капитализма в его нынешнем виде.
