В наш противоречивый век входят две основные тенденции: разрешение вопросов, связанных с определением «свободы» (мы до сих пор не знаем, что это такое), и как эту свободу в коллективном плане соблюдать.
В одной из последних лекций профессор А.А. Тесля определил, что конституционная монархия — одна из оптимальных форм управления прусским государством. Это вытекает из его основной лекции о формировании конституционной монархии в Европе, начиная с конституции Оттоманской Порты.
Эта конституция никогда не действовала по одной причине: она не могла действовать, поскольку у власти были те силы, которые её приняли и написали, но не были способны дать ей жизнь.
В России первый конституционный проект был связан со сменой власти в пользу императрицы Екатерины II. Его автором и деятельным участником отстранения Петра III был вельможа граф Никита Панин, воспитатель будущего императора Павла. Никита Иванович был уверен, что только конституционализм способен обуздать произвол в России; в составлении документа принимал деятельное участие его секретарь — знаменитый писатель Денис Фонвизин.
В нём провозглашалось главное: православный государь должен был заботиться о подданных, вводить налоги только после обсуждения в парламенте и обеспечить открытое правосудие.
Екатерина не утвердила проект Конституции, и не согласилась на предложенные вельможей реформы, однако навсегда оставила его в советниках по внешней политике при себе. Панин был одним из самых последовательных союзников Пруссии, благодаря его усилиям Россия в союзе с ней разделила Польшу.
Последние слова Марии Антуанетты при восшествии на эшафот были: «Простите, я не нарочно!». Они были адресованы палачу, который через несколько минут отсечёт голову королеве. А она извиняется перед ним согласно своему воспитанию и протоколу за случайно наступленный на него мысок туфельки!
Конституционная монархия восторжествовала повсеместно, но не в России. А ведь в России она зародилась раньше, чем где бы то ни было.
Император Николай Первый, отменивший конституцию Польши, которая легитимизировала его как короля, был прав. Хорошо, что мы сумели её отменить, иначе пришлось бы использовать большую силу.
Конституционный процесс в России никогда не обрёл конституционных форм. Это отдельная проблема, которой должны заниматься не правоведы, а социальные антропологи.
Не было ни одной конституции с 1918 года, писанной и принятой, которая бы обеспечивала конституционные права. В этом ряду я бы выделил самую демократичную 1936 года, которую писали «марсиане» (хороший спарринг-партнёр граф К. вчера мне поведал, что вся египетская цивилизация порождена марсианами-фараонами).
Арнольд Тойнби, посвятивший древним цивилизациям 48 лет, утверждал, что фараоны — первые преобразователи общественной жизни на земле. Они устанавливали новые религии, но ученый никогда не приходил к такому радикальному выводу, что фараоны — марсиане.
Конституции писали конкретные люди, с именами и будучи специалистами каждый в своей сфере. Однако юристам на занятиях и сегодня советуют поменьше ссылаться на конституционные нормы, чтобы их иски и жалобы были «работающими». Статьи Конституции — что пустой звук.
Хотя конституционная монархия сегодня — это весьма перспективная теория для социальной антропологии, правоведы завели конституционный процесс в тупик. Антропологи, которые изучили процессы от зарождения социума до принятия решений группами подданных, способны вдохнуть жизнь в омертвевшую форму.
В Европе XVII века конституционных монархий, включая Испанию, Данию и других становилось всё больше. По этому пути сегодня идут практически все режимы династического толка. Было бы полезно обратить на это внимание как на возможный путь развития российского общества.
В Рождественские дни промыслительный процесс в России оживляется, и социальная антропология может преподнести сюрприз. В 2025 году восторжествует радужная форма государственности. Та, которой Николай Первый предпочел иную судьбу, когда он принял решение об аболиции польской конституции.
В исторической памяти поляков остается благодарность Николаю Первому за то, что он дал ход конституционному процессу, поставившему процесс самостийности польского государства в тупик.
Однако нам имеет смысл чаще вспоминать Никиту Ивановича Панина, который утверждал, что без вольности право пользования так же мало значит, как и вольность без права. «Никак нельзя нарушать вольности, не разрушая права собственности, и нельзя никак разрушать права собственности, не нарушая вольности», — напоминал он.
Свобода плюс частная собственность есть основа национального благосостояния, утверждал первый автор конституционного проекта в России. Эта формула решает две главные проблемы наших дней.
