За полторы тысячелетия до Тициана и Рембрандта художники Египта создали множество погребальных портретов, удивительных по своей красоте и реалистичности изображаемых людей.
Говорят, что у победы множество отцов, а поражение всегда сирота. Но только не в случае этого блестящего наследия — греко-римские учёные считают картины египетскими, а египтяне — греко-римскими.
В 1887 году британский археолог У. М. Флиндерс Питри, проводя раскопки в Фаюме на обширном кладбище I-II веков нашей эры, обнаружил множество изысканных портретов усопших, выполненных на деревянных дощечках неизвестными художниками. Портретов было действительно много — Петри обнаружил 150.
«Фаюмские портреты обладают завораживающей реалистичностью и психологизмом — говорит художница Евфросиния Доксиадис, увлечённая этой темой и написавшая книгу о них. — Когда смотришь на них, кажется, что разговариваешь с живым человеком».
Сейчас в музеях Египта, Лувра, Британского музея, ГМИИ им. Пушкина, Метрополитен-музея и других местах хранится около 1000 картин Фаюма.
На протяжении десятилетий портреты находятся в своего рода подвешенном состоянии классификации: греко-римские учёные считают их египетскими, а египтяне — греко-римскими. Тем те менее эксперты очень ценят эти поразительно глубокие работы и продолжают их изучать с помощью высоких технологий.
Недавно датские учёные из музея «Новая глиптотека Карлсберга» использовали новую люминесцентную цифровую визуализацию для анализа одного из женских портретов. Они зафиксировали широкое использование египетского синего — синтетического пигмента, содержащего медь — для теней вокруг глаз, носа и рта. В смешении с красным этот пигмент использовался для изображения кожи девушки.
«[Для неизвестного художника] эффект реализма, очевидно, имел ключевое значение», — говорит сотрудник музея Рикке Теркильдсен.
Стивен Квирк, египтолог из лондонского музея Питри, говорит, что фаюмские картины сравнимы с картинами старых мастеров — только они примерно на 1500 лет старше их.
Доксиадис придерживается того же мнения, говоря, что художественные достоинства работ свидетельствуют о том, что «великие художники эпохи Возрождения и постренессанса, такие как Тициан и Рембрандт, имели великих предшественников в древнем мире».
Путаница с классификацией обнаруженной живописи обусловлена многими вещами.
Во-первых, портреты относятся к I-III векам нашей эры, когда Египтом сначала управляли Птолемеи — наследники империи Александра Македонского, а затем Рим.
Во-вторых, если при Птолемеях до 30% жителей египетских Фаюм составляли греки, то к римскому периоду большая часть «греческого» населения состояла уже из эллинизированных египтян и людей смешанного египетско-греческого происхождения.
Городская элита ощущала себя греками, римляне же считали их потомками египтян. Кстати, анализ зубов фаюмских мумий показал, что в них больше египетских корней, нежели европейского или греческого наследия.
Портреты отражают этот сложный синтез преобладающей египетской культуры и культуры элитного греческого меньшинства в городе. Многие надписи на саркофагах носят греческие и римские имена — Artemidorus, Demetrius, Titus,…
В третьих, очевидно, что мумификация усопших и помещение их в саркофаги не присуща греческой культурной традиции — это египетское наследие.
Так столкнувшись с необходимостью классификации, невольно задумаешься: чьи портреты — греческие или египетские?
