«У человека в душе дыра размером с Бога, и каждый заполняет её как может», — говорил Жан-Поль Сартр. Цитата говорит о том, что у верующих людей душа заполнена Богом, а у неверующих — всяким мусором. Французский атеист-экзистенциалист поэтому и говорил, что поскольку смысла жизни не существует, его придётся создавать ему самому.
Вчера, разговаривая со своим другом — профессором Мадридского университета, я услышал горькие слова: «Вы там в России создаёте «Русский мир», в который включили 35 стран, в том числе Никарагуа и Зимбабве. Вы получите мир, который никогда не станет русским хотя бы потому, что даже в этих странах нет такого количества нищих и бедных, как в России — самой богатой стране, которая может одна содержать всё человечество 50 лет. Так по какому признаку вы объединяете всех в один колхоз?».
В ответ на реакцию на внешнеполитический разворот я привел цитату из анекдота, услышанного в глубоком детстве. Этот анекдот надо рассказывать с глухим грузинским акцентом, на котором по-русски говорил Джугашвили. А цитата такова: «Попытка — не пытка. Не правда ли, Лаврентий Павлович?».
В голове крутился ещё один анекдот, который заканчивается так: «У нас в больнице в палате шесть Наполеонов. После ужина они все подпишут Тильзитский мир с Александром…. Македонским». Но я воздержался его рассказывать испанскому другу, который и без того наполнен сарказмом по отношению к нашей стране.
С одной стороны, в Кремле дураков не держат. Но, с другой стороны, после 1917 года дураков у нас вообще нет, все они вымерли. Дураки — это роскошь, которую при бедности, наступившей в самой богатой стране мира, нельзя позволить себе.
Во всеуслышание объявленный Русский мир — это разоблачение отсутствия какой-либо национальной идеологемы, сколько-нибудь сформулированной досужей «верхатурой». Ей лень сесть и почитать выдающихся русских философов и мыслителей, которых немерено в России. Правда, большая часть из них была на нескольких пароходах изгнана человеконенавистническими радикалами в начале 1920х из страны.
Через пару десятилетий партийный куратор Союза писателей СССР Д.И. Поликарпов пожаловался Сталину на низкий (прежде всего, моральный) уровень литераторов в стране. Вождь, по воспоминаниям Анатолия Рыбакова, в ответ заявил: «Других писателей у меня для товарища Поликарпова нет, а другого Поликарпова мы писателям найдем», и понизил чиновника до завхоза в пединституте.
Сталина полностью устраивали те писатели, что есть. Они работали без оглядки на традицию, солидаризируясь с курсом ВКП(б). Продолжатели их дела сегодня взяли и высосали из пальца бедненькую, незамысловатую, со всех сторон противоречивую идейку, за которую ухватиться невозможно — всё рассыпается.
Помимо того, что идея объединить необъединимое — грубая насмешка над Россией как над культурной державой, она подразумевает, что якобы в России нет промыслительных деятелей, которые могли бы в спокойной, вежливой и достойной форме сформулировать внешнеполитическую доктрину Великой Державы. Зато за текстом концепции Русского мира просматриваются всё те же «кремлёвские мечтатели», которыми няни пугают маленьких детей на сон грядущий, чтобы они хорошо себя вели.
Вместо того чтобы достать книги с полок и почитать их, лентяи придумывают какие-то нелепицы, которыми пугают не только всех вокруг, но и в первую очередь самих себя. Наутро прочитав то, что они вечером написали, они сами же воскликнут: «Кто написал эту чушь, это не мог быть я!».
У меня такое подозрение, что это всё тот же набор деятелей, которые действуют по формуле: «Чего изволите», те, кому Грибоедов адресовал знаменитое «Служить бы рад, прислуживаться тошно». Но давайте разбираться по существу.
До революции России как Великой Державе и не нужно было придумывать Великий Русский мир, как, например, Литве концепцию Великого Княжества Литовского, которая только у школьника может вызвать серьёзный интерес, а у человека серьёзного вызывает улыбку.
Национальный гимн России 1833 года был ответом на попытку распространить на страну мелодию английского гимна. Вспоминается, что авторы национального гимна 1833 года «Боже, царя храни» князь Алексей Львов и Василий Жуковский писали, как кочуют из разных книг рассказы о концепции Великой России.
Причастность к Великой России тогда зиждилась на двух пилярах — столпах: русский язык и признание ценности российской цивилизации, её христианства, образа жизни, государственного устройства и мировосприятия. Сейчас создана некая геополитическая концепция, подразумевающая под собой исключительно лояльность к руководству страны.
До 1917 года было много народов Восточной Европы, которые с огромной симпатией и ностальгией поглядывали на столицу Российской империи. Отсюда рождались «измы»: панславизм, панрусизм и прочее. Особенно это было заметно после второго Польского восстания в середине 19 века.
Идея обогащалась такими именами, как Дворжак, Сметана, члены Могучей кучки, Достоевский, Адам Мицкевич — целой плеяды симпатизировавших ей деятелей культуры, искусства, политики, дворянства и государственности в целом.
К естественным поклонникам русской культуры относились подавленные Турецкой Портой страны Балкан, а также ряд стран Закавказья (Грузия и Армения) и ещё ряд ханств и государственных образований Передней Азии.
Повторить эпоху невозможно. Это тот самый случай, когда драма повторяется дважды: в первый раз в виде комедии, а второй раз в виде фарса. Сейчас мы наблюдаем фарс.
Мягкое подбрюшье Великой Октябрьской Социалистической революции (Октябрьского переворота) составляли разночинцы и социал-демократы второй половины XIX века, которые родились из поветрия либерализма, проистекавшего из попытки младореформаторов эпохи М.М. Сперанского добиться культурного и просветительского объединения на огромных просторах Российской империи.
Идея христианского единения с ценностями расширения свобод канула в Лету в 1917 году. На смену гимна «Боже, царя храни!» пришёл «Интернационал», а первым союзником Советской России стала Турция. Советский посол С. Аралов, выражавший интересы большевиков, политически поддержал Мустафу Кемаля Ататюрка, воевавшего против славян, греков и армян в 1920 году, а Михаил Фрунзе инструктировал союзников на поле боя.
Имидж России (СССР) в Европе удалось поправить после Второй Мировой войны. Пострадавший как никто русский народ и победоносные освободители — русские войска, исправили ошибки руководства первых большевиков. Советские учёные пытались найти что-то, что объединяет страну с другими (вспоминается концепция русского мира, разработанная советскими идеологами С. Градировским, Е. Островским и П. Щедровицким).
Но быть надо Россией, чтобы после того как 60 лет по всему миру крутили пластику с песней «Хотят ли русские войны — спросите вы у тишины» наступила эпоха, когда Кремль родил мышь — Русский мир, включающий Зимбабве.
Для большевиков был важнее не культурный, а политический курс. Мустафа Кемаль Ататюрк поэтому и пообещал Ленину следовать социалистическим курсом, однако уже в 1923 году запретил компартию и посадил в тюрьму её руководство. Лукавый турок воспринял только те элементы навязываемого ему социализма, которые приносили пользу ему и его стране. Да ещё, конечно, атеизм.
Светское турецкое государство связывало с СССР главным образом то, что они в равной степени противоречили религии. Как и советский союзник, вождь турок считал её цепями, сковывающими прогресс, и исключил ислам из государственной идеологии — нормы шариата были удалены из законов страны.
Сегодня главное в концепции Русского мира — это геополитическая лояльность и экономический интерес. И на этом всё. Что же, конечно, попытка — не пытка, но платиновые месторождения не могут сплотить людей, у которых нет никакой общности культуры, а вернуть доверие естественных союзников потребует огромного длительного труда.
