Зверское убийство семьи Романовых в полночь 16/17 июля 1918 года признано по целому ряду признаков ритуальным убийством. Известно, что к нему большевиков также подтолкнули внешнеполитические события. Однако в основе злодеяния стояло и решение идеологической проблемы — проблемы создания «массового человека».
Следователь по особо важным делам Омского окружного суда Н.А. Соколов сразу после освобождения Екатеринбурга вошел в дом Ипатьевых и по поручению адмирала Колчака провел там тщательное расследование, отчёт о котором опубликовал после 1925 года в Париже и Берлине.
Профессионал, отказавшийся судить по новым законам большевиков и призванный на службу Верховным правителем, доказал, что убийство царской семьи не носило характер показной казни. Оно было свидетельством мести большевистского руководства участникам Германо-Австрийского союза.
Германия в высшей степени противилась возможному распаду союза, так как были признаки готовности Австрии выйти из коллективного договора с Германией и подписать мирный договор с Россией.
В дополнение к свидетельствам от 1922 года генерала М.К. Дитерихса о ритуальном характере убийства, Н.А. Соколов говорит о том, что кончина семьи Романовых была ускорена политическими раскладками высшего порядка.
С одной стороны, это было убийство как заклинание против монархической формы правления, с другой — в нём приняли участие активисты ряда националистических и расистских организаций, входивших в большевистское руководство Екатеринбургского губкома. На это указывают документы следствия как Соколова, так и Дитерихса.
Важно сегодня вспомнить и документы, опубликованные в эпоху Перестройки по решению члена Политбюро А.Н. Яковлева в журнале «Огонёк» в 1989 году. Материал вышел по распоряжению главного редактора В. Коротича.
В проекте участвовал публицист историк Эдвард Радзинский. Его материалы носили общее коллективное название «Записка Юровского». Последовал подробнейший рассказ о том, как автор вышел на бесценный документ — авторское свидетельство главного убийцы, откровенное признание главы расстрельной команды о том, каковы были цели, задачи и процедура как самого убийства, так и подробные детали захоронения останков.
Ни до, ни после этой публикации в российской печати подобного не появлялось. Более того, по непонятным причинам никаких публицистических или научных исследований, ни свидетельств очевидцев по делу о расстреле в печати не случалось и позже.
В связи с этим вспоминаются слова Хосе Оргеги-и-Гассета из предисловия к изданию «Восстания масс» на французском языке о рождении «массового человека». В коротком эссе объёмом 1 печатный лист даётся неутешительный и объективный анализ эпохи рождения тоталитарных режимов, которые в центр событий ставят рождение нового психологического типа человека — массового.
Актуальность этого произведения настолько важна, что её трудно переоценить. Не зная характеристик «массового человека», невозможно понять и зверское убийство семьи Романовых, а затем и полноценно осознать политическую и социально-экономическую подоплёку жизни в современной России.
Единственная страна, где «массовый человек» сохраняет свою актуальность — это наша страна. Феномен «массового человека», о котором в 1920-1930е годы писал испанский мыслитель, относился к Франции, Германии, Англии и Испании, но уже не актуален для этих стран.
