На 91 году жизни умер князь Андрей Кириллович Голицын. Он прожил долгую, тяжелую и насыщенную жизнь. Он был надеждой русских дворян.
Никогда не забуду нашу первую встречу с ним. Это было поздним летом 1990 года, когда по его личному приглашению мы с мамой пришли в маленькую каморку, где князь налил нам чай и угостил шоколадными конфетами, бывшими в дефиците.
Так Андрей Кириллович принимал всех вновь прибывавших в ряды Российского Дворянского Собрания (РДС). Его добрая улыбка, по-отечески вкрадчивый голос, тёплый прищур глаз, джентельменские манеры вызывали глубокое уважение, доброе расположение и радость.
Казалось бы, ничего особенного в его поведении не было — но, на самом деле, конечно было. Была видна «кость», и несмотря на небольшой рост, Андрею Кирилловичу придавали значительность природная стать, законченность и решительность его фраз.
Речь Голицына была простой, неизысканной, но исключительно русской и очень правильной. Так редко можно было услышать в ту пору то, что в старые времена называлось «великодержавная русская речь».
Темой разговора была тяжелая судьба крупных дворянских кланов, к которым относился клан Голицыных-Волковых и клан Павловых — родственников моей матери.
Ужасы и кошмары вырезания под ноль дворянских семей — вещь широко известная. Над этим работало целое управление ЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ. Огромные семейные агломерации выкашивались под ноль: от стариков до младенцев; не щадили никого.
Что стоит случай, о котором в своих воспоминаниях говорил отец Андрея Кирилловича князь Кирилл Николаевич. Один из Голицыных — немощный старец, прятался под лестницей в одном из женских монастырей. Там его наконец нашли, выволокли и убили.
Владимир Ульянов назначил на должность главного «чистильшика» потомственного дворянина, и Андрей Кириллович назвал мне его фамилию. Напоминаю, что потомственные дворяне шли в революцию так же резво, как потом и убегали от неё.
Причина ненависти дворянина-большевика к дворянству крылась в том, из-за чего был казнён старший брат Ульянова Александр, несмотря на прошение о помиловании, которое он в конце концов написал по настоянию своей матери Марии Ульяновой.
Александр Третий всё же казнил Александра Ульянова. Не за дерзость и фанатизм, а за то, что тот был потомственный дворянин.
Старший брат будущего вождя большевиков продал золотую медаль за окончание гимназии и купил на вырученные деньги компоненты для бомбы, которую рвался самолично бросить в царя. Его товарищи по террористической организации «Народная воля» этому воспрепятствовали — уж больно был горяч.
Владимир Ульянов не мог забыть не только династии, но и всему аристократическому сообществу (сюда он включал и дворян-однодворцев) гибели брата. Против всего народа, но прежде всего сословия он направил силу мести, которую последовательно осуществлял и не скрывал до конца своих дней.
Судьба многих деятелей культуры, например, Николая Гумилева, подпадала под концепцию социально-классовой ненависти, которую с таких успехом, пользуясь низменными качествами голодного и необразованного народа, использовал человеконенавистнический руководитель.
Исследования, в частности, проведённые проф. Щаповым, приводят шокирующие данные о том, сколько дворян оставалось в живых после чисток большевиков из 180 крупнейших кланов, Ни одна декабристская семья, из тех, кто с подачи академика М. Нечкиной считались спасёнными за доблестное выступление в 1825 году, никогда не избежала волны расправ. Более того, в ряде случаев происхождение «от декабристов» становилось отягчающим фактором для многих дворян.
Все исторические семьи: Оболенские, Вяземские, Трубецкие, Голицыны; Гедиминовичи и Рюриковичи попали под нож хрестоматийной истории. Статистика говорит о том, что в численном отношении больше всего пострадали именно они.
Классики русской философии, от Вл. Соловьева до Лосского, Лосева и Шестова (около 300 выдающихся философов современности) осудили репрессии как кровавую резню, направленную против крестьянства и дворянства. Затем наступило то, что классики русской религиозной философии назвали «Русский Армагеддон».
На первый взгляд, некоторые дворяне сохранили какие-либо позиции при последующем развитии эволюции тоталитарно-автократического режима и получили доступ к «кормушкам». Но никакого социального лифта для дворян не было. Их головы использовались лишь во внешней разведке и частично в армии (все начальники штабов были потомственными дворянами) — там, где требовались способности шахматиста, многогранное образование.
Трагедия России — это трагедия её генофонда. На вопрос о том, что заставляло дворян предавать свои классовые интересы и идти в услужение к Эфраиму Склянскому, давал чёткий ответ князь А.К. Голицын.
Такие люди, как покойный Андрей Кириллович — хранители секретов и яви (Андрей Кириллович — родной племянник со стороны матери Олега Волкова, легендарного сидельца, отбывшего 30 лет строжайшего режима в ГУЛАГе за то, что юношей, работая в Посольстве Греции в Москве, отказался работать соглядатаем).
Князь А.К. Голицын — человек-легенда, с именем которого были связаны надежды на возрождение статуса дворянского сообщества в демократической России. Тогда, с приходом Бориса Немцова и Ельцина к власти, появились робкие надежды на то, что власть на этот раз «не кинет» и даст развернуться дворянским организациям в России, прежде всего в сфере возрождения памяти о погибших предках.
Сегодня мне хочется вспомнить князя именно в контексте памяти предков и надежд, которые на него и власть, которая пришла с «Преображенской революцией», возлагали 10 тысяч членов Российского Дворянского Собрания. Этот человек долгие годы олицетворял честь и достоинство потомков дворянских родов в новую историю.
Князь Андрей Кириллович называл вещи своими именами, а его судьба с детства и до седых волос — олицетворение стойкости, последовательности и мудрости в условиях жизни столь сложного, противоречивого, но вместе с тем вполне реального бытования, которое с таким трудом, а зачастую и признавая невозможность, воспринимают «зарубежники» — потомки русских дворян, сумевших перебраться в 14 стран Европы, Африки, Азии, Австралии и Латинской Америки.
Созданный руками князя Андрея Кирилловича Союз потомков дворян с достоинством вошёл в международное объединение дворянских организаций СИЛАНЕ, где его по-прежнему помнят, уважают и ценят за недвусмысленную последовательную позицию по возрождению дворянского движения в России.
Останки Ивана Шмелёва, Ивана Ильина, Антона Деникина (получившего потомственное дворянство будучи выходцем из крепостных крестьян) были перенесены в Россию и отныне покоятся на Донском кладбище в Москве, где есть «голицынский уголок». Благодаря своим усилиям в этом направлении Голицын подтвердил возможность практических действий дворянских объединений на российской земле.
О князе Голицине в Российском Дворянском Собрании бытуют две точки зрения. Первая, доминирующая, говорит о том, что в его бытность предводителем (до 1995 года) РДС было той организацией, которая была камертоном в нравственном возрождении всего гражданского общества в России.
Вторая, распространенная среди тех, кто близко знал Андрея Кирилловича, отражала уверенность в том, что пока он жив, отношение к дворянскому движению со стороны общества и властей будет не только серьёзным, но и душевным. Князь вызывал глубокую симпатию и уважение у всякого, кто с ним общался и имел дело.
Его чувство меры, чувство такта, потрясающее воспитание, великолепные манеры (удивительно, что он их в советскую пору сохранил) вызывали желание продолжать с ним общаться, видеться и творить вместе добро и красоту. Он был воплощенным доказательством того, что возрождение дворянства в России — это возвращение страны к традициям высокой культуры и нравственности.
