После трагической гибели мужа она создала его мавзолей в гроте церкви Святого Давида. После того, как они воссоединились в Вечности, в мавзолее появилась статуя плачущей вдовы над надгробием безвременно ушедшего супруга. Прекрасная Нино Чавчавадзе стала символом вечной любви и автором строк «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?», обращённых к Александру Грибоедову.
3 сентября 1828 года в Тифлисе обвенчались 33-летний великий русский поэт и дипломат и 15-летняя грузинская княжна, дочь его друга Александра Чавчавадзе и ученица игры на фортепиано. «Будем век жить, не умрем никогда!», — говорила юная жена Грибоедову. Он также мечтал закончить все дела, и не разлучаться более ни единой минуты; разлука была невыносимой для них, но так скоро произошла.
Их счастье длилось всего несколько недель, после чего молодожёны должны были ехать в Персию по срочному поручению. Нину задержало недомогание из-за беременности, и Грибоедов отправился на верную смерть один.
Несмотря на заслуги и славу, положение поэта и дипломата при дворе было зыбким. Только в летом 1826 года ему удалось избежать обвинения по делу декабристов. Подальше от столицы, знаток персидских обычаев и языка стал укреплять политические, военные и торговые позиции России в Персии в 1826-1826 годах под руководством мужа своей двоюродной сестры Ивана Паскевича, сменившего Ермолова.
Наряду с подготовкой выгодного для нашей страны Туркманчайского договора 1828 года, Александр Сергеевич задумал опасную международно-экономическую игру: разработал план создания Русско-Закавказской компании по типу Ост-Индской, и вытеснил англичан из Персии. Этой игре по занятию русской национальной элитой выгодных внешнеторговых рынков было слишком много желающих помешать, как внутри страны (лично глава МИДа К. Нессельроде), так и в Великобритании (о чём Паскевич доносил лично императору).
Грибоедов со всем штабом был растерзан 30 января 1829 года, по всей вероятности, по подстрекательству британского дипломата доктора Джона Макнейла, и над его телом толпа глумилась три дня.
Беременной вдове дипломата как можно дольше старались не говорить об этом. Однако когда правда всё же всплыла, Нина от горя потеряла сына, крещенного тоже Александром, и осталась на всю жизнь безутешной вдовой. Ей было только 16 лет на момент вдовства, и все последующие годы (она ушла в 44 года) она бережно хранила память о Грибоедове.
Александр Пушкин в «Путешествии в Арзрум» описывает, как в Тифлисе (вероятно, вместе с Александром Чавчавадзе) ожидал процессию с растерзанным телом своего друга, это было с 27 мая по 10 июня 1829 года. Позже, как расскажет Н. Потокский, Пушкин посещал могилу автора «Горя от ума», преклонил на ней колено и прослезился.
Грибоедов, в этом нельзя не согласиться с Пушкиным, ушёл недооцененным из-за немилости при дворе (он даже не удостоился посмертных наград!), но своей растущей посмертной славой в значительной степени был обязан ангельскому образу своей вдовы. К ней почитали за честь приблизиться его друзья и поклонники, в числе которых Михаил Лермонтов.
Нина Грибоедова (она сменила фамилию после замужества и до конца с честью сохранила её) славилась не только добродетелью и верностью памяти мужа, но также благотворительностью. Её смерть произошла от того, что в разгар эпидемии холеры она, забывая о себе, заботилась о других. Нина не только не боялась соединения с мужем на небесах, но ожидала его долгие десятилетия.
