«Без любви жить легче» — так называется роман Л.Н. Толстого 1908 года, в котором он развивает главные положения своей «новой религии». Писатель посвятил его человеку, который переосмысливает свою сытую беспутную жизнь и приходит к мысли о труде как его цели. Это было весьма кстати, поскольку в России и мире только начался экономический кризис 1908-1909 годов и после оккупации Боснии и Герцеговины Великие Державы входили в фазу горячего мирового конфликта, завершившуюся глобальным переделом мира.
Спору нет, Лев Николаевич — великий философ и великий писатель, великий защитник «сирых и обиженных». Это ему принадлежит идея вывести 20 тысяч лихоборов в Канаду. И вообще, писатель множество усилий приложил для того чтобы спасти несчастных русских людей.
Он действительно много сделал для России и её духовности, но ещё больше мог бы сделать, если бы стоял на твердых позициях христианства.
Увы, на них не стоял и сам император Николай II, который не имел права отрекаться от престола. Он даже не должен был, возвращаясь из ставки в Могилеве, ехать к своим детям, которые болели корью, а должен был ехать туда, где было необходимо отдать экстренные приказания всё ещё верным императору войскам. Не говоря уже о том, что нельзя было Николаю II доверять ситуацию бездельникам и проходимцам типа Протопопова.
Если бы царь в своё время заглянул в прошлое и принял правильные решения, нам не пришлось бы затем рассуждать, велик или мерзок в истории А.Ф. Керенский или о том, вызовут ли «на стрелку» одни пацаны других, чтобы решить, кому в четвёртый раз отдать Речь Посполитую.
Незнание своей истории и истории вообще всегда жёстко наказывает правителей. И всё же нежелание знать что-либо — это беда всех, кто со Второй Мировой войны правит Великими Державами.
Вот почему я — пассеист! Пассеист — это не просто любитель старины. Пассеизм — это преклонение перед прошлым, которое сумело осмыслить и использовать уроки своего прошлого. Я пассеист, но не сумасшедший, и считаю, что все рецепты для решения сегодняшних вопросов, включая проблемы мировой экономики, были разрешены ещё в предглобалистский период.
Не буду пускаться в эмпиреи, цитировать Ветхий Завет или Евангелие, хотя там уже было всё сказано, но я приведу ироническую цитату из «Евгения Онегина» А.С. Пушкина, где описываются экономические знания главного героя:
Зато читал Адама Смита
И был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Отец понять его не мог
И земли отдавал в залог.
Поэт имел в виду классическое произведение шотландского экономиста Адама Смита о внешнеэкономической деятельности любой крупной экономической державы и в целом о мировой экономике: «Исследование о природе и причинах богатства народов», написанное в 1776 году. Затем поэт говорит о том, что такие экономисты, как Сей и Бентам с их «высшими тонами» для «милых дам» скучны.
Таким образом, все крупные теории и идеи о мировой экономике были известны в эпоху написания «Евгения Онегина», когда самому Пушкину было 23 года.
Я почти каждый день с удовольствием перечитываю классиков мировой экономики и международных экономических отношений, и не только я. Материал для своих диссертаций все нобелевские лауреаты по экономике черпали из произведений авторов прежних лет.
И всё же мне по душе Шарль Морис де Талейран-Перигор, который дал миру больше, на мой взгляд, чем Адам Смит и Дэвид Рикардо вместе взятые, потому что, в отличие от них, Талейран был практиком. Я могу цитировать его до бесконечности, начиная от знаменитой фразы «Законы не кричат, когда их насилуют, у них нет языка».
«Целые народы пришли бы в ужас, — пишет Талейран, — если бы узнали, какие мелкие люди властвуют над ними!». «Предательство — это вопрос даты, — признаётся он. — Вовремя предать — это значит предвидеть».
Есть у него и другие актуальные мысли: «В экономике нет убеждений, есть обстоятельства», «Военным мы называем всё, что не считаем гражданским», «Экономисты добиваются успехов в своих делах тогда, когда государства не справляются со своими». Сравнивая экономистов с женщинами, французский политик говорил: «Женщины иногда прощают тех, кто злоупотребляет возможностью, но никогда тех, кто ей не пользуется».
Применительно к мировой экономике Талейран утверждал, что «штыки хороши всем, кроме одного: на них нельзя сидеть».
Мне очень сильно нравится другая его цитата: «Верить можно только тем, кто верит в себя» или такая: «Ложь — такая прекрасная вещь, что не стоит ей злоупотреблять. Валяйтесь у них в ногах, но никогда не будьте в их руках». Вершина же высказываний циничного француза: «Кабинет, пользующийся поддержкой — это кабинет, который вот-вот падёт».
Талейран отказался от любви и презрел мораль, но умел управлять мировой и национальной экономикой, прекрасно знал историю и был гениален в плане извлечения из неё опыта.
Давайте попробуем вспомнить некоторые события и мы, причём возьмём те, что произошли 5 августа.
5 августа 1420 года произошло беспрецедентное событие в истории человечества: мир узнал о том, как население большой европейской страны представляет себе гармонию в мировой экономике. Это не метафора, потому что в этот день представители движения гуситов — священники-табориты, издали в Праге знаменитый документ, получивший в истории международных экономических отношений название «Двенадцать статей правды». Они всего лишь потребовали неукоснительного соблюдения христианских законов, законов вообще и договоров ото всех без исключения.
В тот же день в 1789 году во Франции было отменено крепостное право (вернее, феодальные повинности). Через 80 лет оно падёт и в России, но будет иметь другие последствия.
5 августа 1861 года президент Авраам Линкольн ввёл беспрецедентную норму для содержания государства — подоходный налог, который в том или ином виде существует по сей день.
К чему это всё? Как всё это сводится воедино и что я всем этим хочу сказать? Суть проста: неравенство уже на протяжении многих веков является объектом борьбы за свои права, потому что без этого прав как таковых нет.
Что такое неравенство в международных экономических отношениях? Это не разность в доходах, а разная степень подхода к достижению этих доходов. Вот о чём говорили табориты в своих 12ти статьях правды. Для них не было смыслом жизни отменить поклонение иконам, например, или заставить священников ходить обнаженными, они лишь требовали, чтобы законы в равной степени исполняли все.
Авраам Линкольн сделал попытку свести доходы всех граждан с разными возможностями к общему знаменателю: он объявил о том, что всякий американец должен вносить в казну 3% своих доходов, но только если они превышают 800 долларов в год.
Как бы парадоксальным это ни показалось, учёный мир использовал знания Талейрана и при этом не давал оценки его умению брать взятки у всех, кто мог их дать, как эффективному методу решения политических и экономических вопросов.
Да, об этой стороне деятельности политика написаны огромные трактаты, которые подробно изучали и описывали: кто сколько кому дал, сколько собрали польские паны, чтобы от них отстала французская коалиция, и сколько собрали курфюрсты, чтобы Франция не подначивала Саксонию против Пруссии, и сколько ему — министру иностранных дел побеждающей Россию империи — лично платил Александр I (это произошло в Эрфурте, в Германии).
Я не собираюсь призывать кого-то кому-то давать взятки, это происходит и без меня в огромных количествах, давно уже не так примитивно, правда, через поставки вооружений, нефти, уступки на других рынках и мало ли чего ещё.
Международные экономические отношения тоже никогда не останавливались, но они иногда пробуксовывают, например, вокруг конфликта интересов. У одной из сторон больше чего-то, а у другой — меньше, не хватает.
Математические методы в экономике давно разрешили эту антитезу: необходимы переговоры со множеством вариантностей. Вот наш «ответ Керзону».
Мы определили главный вопрос — неравенство, и ответ возможного разрешения этой коллизии. Она будет длиться до тех пор, пока стороны не найдут точки соприкосновения.
Методы введения в действие этого механизма запускаются через международно-политическую практику ещё со времён Венского конгресса, кстати, организованного не без участия Талейрана, бывшего на этот раз защитником интересов той Франции, которая почти полвека противостояла Франции его недавнего хозяина — Наполеона.
Когда Л.Н. Толстой писал свой программный труд, с которого я начал статью, кризис в России был в самом разгаре — множились и активизировались оппозиционные партии, их лидеры привлекали капитал и набирали вес. Попытки подавить их репрессивным путём ни к чему не привели, требовалась модернизация, и военные заказы лишь отчасти и на время решили вопрос со спасением национальной промышленности, ставшей жертвой монополизации экономики. Монополисты, в свою очередь, практиковали сговор, повышали и сводили усилия правительства на нет.
Николаю II был нужен русский Линкольн или хотя бы Талейран, но кадровые вопросы он решать не умел.
Таких примеров, когда в мировой экономике решаются нерешаемые вопросы, пруд пруди. Достаточно снять книгу с полки, открыть её на нужной странице, нажать на кнопку на столе и секретарь передаст всё это министру иностранных дел или главе вооруженных сил. Здесь даже не следует беспокоить членов нового Политбюро — замечательный состав Совбеза, состоящий из мудрецов.
