«Кто был ничем, тот станет всем», — пели в российской версии гимна «Интернационала», главной песне первых большевиков. О том, что станет с их потомками через столетие, большевики не предвидели. Но мы знаем, что хотя купаются в роскоши на Рублевке сегодня даже бомжи, не говоря о представителях потомков элиты, доступа к культуре нередко в равной мере лишены из-за собственной ограниченности.
Весьма остроумно против отпрысков большевиков — пролетариев наших дней, худрук «Модерна» Юрий Грымов обратил их собственное пропагандистское оружие — пьесу Максима Горького «На дне».
Максим Горький — писатель момента, его произведения казались острыми современникам. Он возбуждал в них классовую ненависть и антирелигиозный пыл.
Когда однопартийцы писателя взяли власть в 1917 году, они заселили излюбленные места князей Юсуповых, баронов Мейендорф, графов Остерманов-Толстых, князей Святополк-Четвертинских. На Рублево-Успенком шоссе появились дачи Сталина, Микояна, Дзержинского, Ворошилова, их коллеги и подчиненные, обслуживающий персонал.
На даче в Горках-10 Максим Горький устраивал приёмы для соседей и друзей. Ему и в голову не могло прийти, что однажды эти люди и их потомки будут гармонично смотреться в спектакле «На дне». Не зря последний недолюбливал Ленин…
Сегодня проблематика опустившихся людей не в чести — но их нравственные устои, с ядовитым сарказмом выведенные Горьким, по-прежнему можно найти в разных стратах общества, от социальных низов до верхов. Одень Хитровку в шикарные одежды, приведи в элитную концертную площадку, посели на Рублёвке — невежество и пороки их опустят на самое дно. То самое дно, которое должно было стать основой «диктатуры пролетариата».
Юрий Грымов меняет привычное угрюмое течение пьесы, создаёт ей динамику и убирает антихристианское звено. Его проповедник Лука превращается в озорного цирюльника (роль «Фигаро» блестяще исполняет Александр Толмачев), бизнесвумен и дамы полусвета узнаваемы в образах современных светских львиц, а мужские герои — сплошь чиновники, звёзды и бизнесмены.
Обаятельные Александр Борисов (Сатин) и Алексей Багдасаров (Барон) сдерживают нас от огульного осуждения своих персонажей. Мы видим их некогда всесильными, и жалкими на склоне лет. Их удел — пир праздности, который развращает не меньше, чем горе и нищета пролетария по рождению.
Меня не покидала мысль, что только в этом виде сегодня и можно воспринимать Максима Горького. Довольно глумиться над обездоленными (уже не мифическими эксплуататорами, а большевиками) людьми — кто-то должен был показать торжество «диктатуры пролетариата» с использованием пролетарских текстов.
Поразительно, как на Рублевке горьковский текст «играет» новыми красками, хотя ни единое слово не изменено…
