Нас заинтересовало, как российское вино оценивается в международном контексте, есть ли у него свой характер и стиль. По просьбе редакции «Э-Вести», глава Союза сомелье и экспертов России Артур Георгиевич Саркисян рассказал о качестве отечественных вин и развеял мифы, окружающие виноделие.
ЭВ: Артур Георгиевич, если сравнивать наши вина из массового сегмента, которые вы исследовали, с теми массовыми винами, которые продаются не у нас, а за рубежом, как они друг с другом соотносятся по качеству, по цене?
Артур Саркисян: Они находятся абсолютно на одном уровне. Мы делали неоднократные дегустации «вслепую» и выяснили, что в массовом сегменте в большинстве своем многие даже не угадывают российские вина. Они даже не понимают, как получается. И Франция, и Италия, и Испания в этой ценовой категории, которые присутствуют на полке, они абсолютно такие же, как и российские вина. То есть, российские вина показывают очень высокие результаты, это очень важно. Единственное, если мы возьмем цены, то там аналогичные вина можно найти гораздо дешевле.
Уровень российских вин — он общемировой. На сегодняшний день технологии таковы, что в любой стране мира можно сделать любое абсолютно вино, технологически «вытянуть» его. Вопрос потенциала того или иного вина — насколько оно будет развиваться, но это касается топовых позиций.
ЭВ: Мы помним историю, что во время антиалкогольной кампании при Горбачеве чуть ли не все виноградники были выкорчеваны, и винодельческая отрасль сошла на нет. Так, по крайней мере, казалось. За счет чего сейчас такой рост?
Артур Саркисян: На самом деле не было такого, чтобы все виноградники были выкорчеваны. В советское время было огромное количество приписок: вот мы собрали такой-то урожай, высадили столько-то виноградников. И когда вышел этот закон, то многие председатели колхозов, владельцы, были безумно рады ему, потому что под эту историю было списано огромное количество виноградников.
Показательно были сделаны определенные действия, но мы же с вами понимаем ситуацию — ценность виноградной лозы состоит в ее возрасте. И это самое важное. Тяжело убить виноградник, когда он огромный, не болен и уже прожил определенное время (не только-только его посадили). Конечно, были хозяйства, которые слепо пошли по предписанному приказу, но в большинстве случаев этого не происходило. Ни в Грузии, ни в Армении, ни в одной республике Советского Союза.
В России была политика вытягивания из лозы всего, что можно, вопрос о качестве не стоял, он стоял в количестве. И это была основная проблема Советского Союза. Откуда нашему населению привили культуру потребления сладких и полусладких вин? Именно оттуда. Качество вина было посредственное, и для того чтобы оно продавалось, надо было либо останавливать процесс брожения, как это делалось в Грузии (к примеру, Хванчкара, Киндзмараули и так далее), либо требовалось подслащивать его. И население привыкло к тому, что были именно полусладкие вина.
Если мы хотим спрятать недостатки, то недостатки вина мы можем спрятать за сладостью. Это основной фактор. Поэтому здесь уже вопрос выбора потребителя. Готов он платить за так называемые винные напитки, или он хочет получить удовольствие от вкуса вина.
Они до сих пор популярны. Но, как говорится, нет худа без добра. Благодаря тому, что делались крепленые вина, мы сегодня имеем уникальные продукты: Массандра, Коктебель, Кубань-Вино, Шато Тамань, Фанагория. Их много, и у каждого производителя есть полусладкие вина. Это довольно большие предприятия. Я не говорю про маленьких, которые делают совсем чуть-чуть. И пока население потребляет это вино, оно будет производиться.
Это вопрос культуры. На сегодняшний день мы видим, что, конечно же, потребление полусладкого и сладкого вина очень серьезно уменьшается, отдается предпочтение сухому.
ЭВ: Маркируются ли отдельно вино и винные напитки?
Артур Саркисян: Да, конечно. На этикетках пишется «винные напитки» или «вино сухое» и т.д. У нас еще один важный момент. Большинство населения думает, что можно сделать порошковые вина. Порошковое вино не существует. Это может быть винный напиток, но как таковое порошковое вино не существует.
А заблуждение как раз в том, что на контр-этикетке читают «вино сухое» или «виноматериал сухой». Это означает, что виноматериал также, как и сухое вино, не имеет остаточного сахара, поэтому виноматериал «сухой». Это не порошок, но благодаря богатому пониманию русского языка, происходит определенная подмена понятий. Поэтому важно доверять правильным источникам, профессиональным.
ЭВ: Есть ли какой-то особенный характер, национальные черты у российского вина, как у итальянского, французского, испанского?
Артур Саркисян: Я уже сказал, что технически можно сделать абсолютно любое вино на любой территории. Но, конечно же, своя специфика есть. Две хозяйки на одной кухне две яичницы сделают абсолютно по-разному из одних и тех же продуктов. Поэтому здесь вопрос уже в том, откуда руки растут. Если они растут правильно, то независимо от всего ты сделаешь качественное вино. Что бы ни происходило.
Границы сегодня очень сильно размыты. Можно определить характер того или иного производства, конкретного производителя, но в целом о вине России пока достаточно сложно говорить с точки зрения какого-то стиля, характера, потому что используется много международных сортов винограда, а они, когда технологически все делают правильно, очень похожи на импортные образцы. Вопрос выдержки. Должно пройти определенное время, чтобы понять общую картину.
Например, есть предприятия, которые выдерживают вина в кавказском доме. Такое вино имеет определенный вкус, определенные ощущения. Но это не плохо, это такой характер.
ЭВ: То есть, пока у нас нет такой ярко-выраженной окраски?
Артур Саркисян: Пока нет. Есть автохтонные сорта винограда, которые выращиваются в Ростовской области, Крыму, и они, конечно, имеют специфичный вкус. Большинство экспертов, которые пробуют огромное количество вин международных сортов винограда, думают, что что-то не то с российскими винами.
Должно пройти время, а технологически можно сделать абсолютно все.
