Встреча Дональда Трампа и Владимира Путина на Аляске снова возвратила меня к размышлениям о возможности монархии в России. Прежде всего, этому способствовал ответ Дональда Трампа на вопрос: «Next time in Moscow?» (В следующий раз мы увидимся в Москве?). Американский президент сослался на то, что такой формат продолжения диалога может вызвать критику в США. Ну что же, он ведь представитель и избранник народа…
Поразительно, как скромен американский президент, власть которого в реальности напоминает конституционного монарха. Действительно, он должен считаться с ФРС, Советом по международным отношениям, Гарвардским университетом, Брукингским институтом и ключевыми фигурами американского истеблишмента, в которых входят 200 кланов. Они, «народ», и избрали своего президента, пользуясь самой демократической системой выборов в мире.
Перечитывая работы автора цивилизационной концепции Арнольда Тойнби, приходишь к выводу, что все правители с античных времен и до нашего времени, выступали от собственного лица, но «от лица народа» (под народом в действительности всегда понимался истеблишмент и реже — совокупность налогоплательщиков). Изобретались всё более и более совершенные технологии чтобы доказать, что монарх — выразитель общей воли.
Ординарная магистратура — это форма правления, согласно основателям теории государственного права, со времен Древнего Рима, когда сложилась многовековая традиция управления государством во благо большинства населения.
Суть вопроса — власть. Но власть сама по себе чревата. А вот власть во благо народа — благо. Ординарная магистратура существует только в двух формах: собственно ординарная и экстраординарная (диктатура). Это всё равно, что деревни зелёные или жёлтые, когда наступает осень. Другого не дано.
С чем же всё-таки мы остались на рубеже Третьего тысячелетия христианской веры? Убеждён: с монархической формой правления.
Чем она лучше всякой другой от лица народа? Конституционный монарх идёт по пути отказа от лишних полномочий в пользу правительства либо парламента. Тут всё по-честному — монарх отдаёт часть полномочий в общую копилку, на общее благо, в то время как деятель, выступающий «от лица народа», никогда от захваченных полномочий не откажется и при этом будет ориентироваться на ограниченный список имён, которые могут подвергнуть его критике и сместить.
Никогда за историю человечества не было случая, чтобы деятель, выступавший «от лица народа», отказался от своих полномочий в его пользу. Так было и в России и в 1917 году, и в 1991 и на всех последующих этапах развития современной истории. С монархией ситуация может измениться.
Многие после десятилетий большевистского правления считали, что для конституционной монархии в России предпосылок нет, поэтому когда в 1990 году разрешили Российское Дворянское Собрание (РДС), в него вошло меньше 1% из числа реальных потомков дворян, которых в России насчитывается до 5 миллионов. Эти люди неизменно связаны с российской патриотической историей (с реальной историей — историей своих собственных семей), и глубоко преданы всему тому, что связано с православной религией и их корнями.
Потомки дворян сегодня, как правило, заняты в культурной, образовательной и военной сферах жизни России.
Говорить о том, что у монархии в России нет социальной базы — а значит, нечего и говорить о монархии — это как применять технологию по забалтыванию вопроса о том, у кого в руках власть и как долго она в них будет находиться. Россия — не США и не Греция, где, говорят, число партий соответствует количеству населения. В стране спрос на истинный патриотизм.
Прохожий на вопрос о том, когда был золотой век России, скажет, что это был короткий период Серебряного века. Я же скажу с высокой точностью — 1906 год, когда в последний раз была введена всеобъемлющая система, позволявшая иметь свободы и права в полном объёме. Ни до этого, ни после у граждан России этого не было. Крестьянские лидеры в иммиграции даже после революции устами философов заявляли, что крепостное право — всё равно что мечта коммуниста устами Маркса — утопия, настолько народ чувствовал приток сил.
С 1917 года крепостное право вернулось в Россию в полном объёме, без Юрьева дня — перемещаться по стране крестьяне не могли, не было у них паспортов и средств к существованию тем более. Были карточки за трудодни. Если доярка в этот день не доила коров — она и её дети умирали с голода. Пока правители говорили «от лица народа», страдало крестьянство, священничество и дворянство. Но последнее, несмотря на все усилия, в какой-то форме сохранилось.
Один из видных деятелей дворянства за рубежом говорил мне о том, что мечтой дворян-иммигрантов во Франции долгие годы после революции было — убить Нечаева (не того, что у Достоевского, а того, который отвечал за списочный геноцид дворянских родов в НКВД). Иммиграция знала, кто такой Нечаев, и этот зверь сам был дворянин, но уничтожал многие роды под корень. Сталин собственной рукой неоднократно вычеркивал имена малолетних и грудничков, поскольку они тоже были включены в списки. Сегодня об этом можно говорить свободно, но это тяжело и не стоит. Дворянство выжило и готово служить стране.
В России виден тренд на принятие политических решений политическими силами. Здесь не всё решает доллар или рубль. После возвращения из Аляски президент собрал «большой совет» в Екатерининском зале Кремля, где присутствовали премьер-министр Михаил Мишустин, заместитель председателя Совета безопасности Дмитрий Медведев и секретарь Совбеза Сергей Шойгу, помощник президента Юрий Ушаков, министр иностранных дел Сергей Лавров, министр обороны Андрей Белоусов, министр финансов Антон Силуанов и спецпредставитель президента по международному инвестиционно-экономическому сотрудничеству Кирилл Дмитриев, председатель Госдумы Вячеслав Володин, начальник Генштаба Валерий Герасимов, директор ФСБ Александр Бортников, глава СВР Сергей Нарышкин, руководитель Росгвардии Виктор Золотов, мэр Москвы Сергей Собянин, первый вице-премьер Денис Мантуров, вице-премьер Александр Новак, председатель Центробанка Эльвира Набиуллина, глава администрации Антон Вайно, его заместители Алексей Громов и Сергей Кириенко, пресс-секретарь Дмитрий Песков, а также помощник президента и глава переговорной группы в Стамбуле Владимир Мединский.
Конституционная монархия — это будущее России, к которому она шла сотню лет. Для него естественная опора — потомки российских дворян и тот самый народ в широком смысле этого слова, интересы которого могут быть учтены исключительно в монархической форме правления.
