25 января восточными христианами (прежде всего, на Руси) празднуется Татьянин день. Это не просто день великомученицы Татианы Римской (её имя — женский вариант имени легендарного короля сабинян Татия), но один из дней в православном календаре, ознаменованный спокойствием, миром и согласием.
Дело в том, что в православном календаре больше, чем в каком-либо другом (бахаитском, индоевропейском, буддистском, кришнаитском) это праздник, когда нельзя ссориться, ругаться, наносить обиды ближнему или дальнему и когда люди призваны совершать промыслительное добро. Впрочем, в православном календаре почти 60 красных дат, которые призывают аудиторию (в данном случае, православную паству) к покою, миру, согласию и взаимопониманию. Получается, что православная Вера — самая «согласительная».
Удивительно, но в тот же день в 1918 году Третий Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов принял выдающийся документ всех времён и народов (ничего подобного в истории России никогда не было), написанный рукой лично вождя пролетариата В. Ленина — Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа. Она состояла из четырех частей и была посвящена двум главным (не совсем мирным) вопросам: уничтожению классов эксплуататоров и созданию самого демократичного, самого развитого социалистического общества во благо люмпен-пролетариата и трудового крестьянства.
Первый раздел документа представляет собой политическую часть — описание того, как большевики задумывали устройство Страны Советов, второй посвящён экономической стратегии государства, третий — месту и роли трудящихся классов, а четвёртый — будущему, которое уже не за горами, которое мы помним как СССР.
В этой декларации, вошедшей как преамбула в текст первой Конституции 1918 года, рукой Ленина было вымарано упоминание об Учредительном собрании. Это понятно, ведь страной планировалось руководить из Кремля, а в этой городской крепости в центре Страны Советов не было места ни для какой другой силы, кроме большевиков как представителей класса трудящихся.
Прошло более 100 лет, Россия — огромная процветающая и до зубов вооруженная держава властно диктует всему миру принципы и основы Декларации прав трудящихся и эксплуатируемых классов. Святая Татьяна ей уже не указ.
Дочь римского чиновника-консула, диаконисса церкви многих обратила в Веру своим деятельным поклонением и верностью Христу. Её истязали, а она представала перед мучителями невредимой вновь; её окровавленную бросили в клетку льва — а он ластился к ней, как кот; её заставляли молиться Аполлону, а она молитвой разрушила языческий храм. Восемь мучителей, видя чудеса и ангелов, парящих над святой, приняли вслед за Татианой христианство и мученическую смерть.
В 1755 году, в один из самых светлых дней в календаре и день ангела своей матери, граф Шувалов представил Елизавете Петровне проект написанного его другом Ломоносовым указа об учреждении первого высшего учебного заведения — Московского университета. Его прототипом был Лейденский университет в Нидерландах, знаменитый свободомыслием и христианской (кальвинистской) направленностью. Жители города получили его (и вольности) в награду от Вильгельма Оранского за оборону от испанского короля Филиппа II.
В Лейденский университет из России отправлялись студенты как из народа, так и из высшей аристократии (Куракины, Шереметевы, Волконские, Голицины), которые становились видными учёными и формировали затем кадры в родной стране.
Руководством государства была задумано, что студенты как авангард движущей силы общества — молодые, энергичные, просвещенные люди, смотрящие в завтра. Они должны пойти в церковь — один из самых почитаемых храмов в Москве, Храм Великомученицы Татьяны на Моховой для того чтобы задуматься о промыслительной судьбе России, её духовном качестве и своём месте в ней и роли как человека, отвечающего за судьбу страны. Студенчество в ту пору (так было до 1917 года) было самым почитаемым «сословием» в российском обществе.
Если вспомнить классическое произведение Ф. Достоевского «Преступление и наказание», то Родион Раскольников, придя в полицейский участок и представившись «студент», заставлял весь участок вставать перед ним «во фрунт», отдавая честь.
Отголоски этого звучали в выдающемся романе «Собачье сердце» — самом секретном произведении советской литературы, которое даже в Ленинке до 1991 года выдавалось в спецхране библиотеки по особому распоряжению властей. Оно было издано только лишь однажды «по недогляду» Каменева в 1926 году, но тираж был рассыпан, поскольку содержал удар по советской власти — изречение проф. Преображенского на первых же страницах романа о том, что он — «московский студент».
Московский студент, в отличие от петербургского студента, в пореформенный период (после указов Александра II, которые открыли разночинцам доступ в высшие учебные заведения России), котировался выше. Считалось, что петербургский студент — зашоренный и задавленный столичной властью (цензурой), менее развит и менее демократичен, а вот москвич обладает поистине «широтой взглядов». По этой причине герой Булгакова Филипп Филиппович Преображенский — профессор, академик, мировое светило в медицине подчёркивает ученику — доценту Борменталю, что главный его титул из множества — «московский студент».
Этот титул я помню ещё с тех времён, когда за столом в доме моего деда — петербургского студента, закончившего Высшее военно-морское императорское училище, собирались его погодки (дед родился в 1893 году) из числа закончивших Московский университет. Один из них был директором института Академии Наук, именитым учёным, и именно он по праву московского студента императивно завершал любой спор. Его слово всегда было определяющим.
Мне вообще представляется. что история русской интеллигенции вырастает не из Антона Чехова, Льва Шестова или Василия Розанова, а из скромного, подчас недоедавшего, холодного. сирого и обиженного, но гордого и наделенного промыслительными идеями о будущем страны молодого человека «о 18-19 годочках», если он — московский студент.
