Во время прямой линии Президента России напротив его приемной (у входа в Минсоцразвития в Москве), прошла скромная акция матери ребенка с инвалидностью из Архангельской области. Переполненная отчаяния и надежды, маленькая хрупкая женщина держала в руках плакат со щемящими душу словами: «На ком экономите?!» Елене пришлось взять кредит на поездку в Москву, одиноко стоять на морозе, но она верит, что теперь крик души инвалидов и стариков северного региона услышат. Ведь только президент в нашей стране умеет исполнять обещания и не допустит экономии на больных малоимущих детях и старухах, которые не смогут прожить без социального обслуживания!
Серия мероприятий по реформированию сферы соцуслуг Правительством Архангельской области и губернатором Александром Цыбульским шокировала общественность региона. Сложилось ощущение, что местное Министерство труда и социального развития во главе с В.А. Тороповым больше не может (или не хочет?) исполнять социальные обязательства. Людям намекнули, что «отмашку» сократить расходы на инвалидов дал федеральный центр, а региональный бюджет пуст. В любом случае, когда по Архангельской области прошли серии протестов, местное правительство к ним оказалось глухо – в своей правоте (или безнаказанности?) оно уверено.
Депрессивный регион Крайнего Севера, с лютыми зимами, дороговизной, плохой транспортной доступностью, тяжелой социальной обстановкой, занимающий второе место в России по числу психических заболеваний, может начать вымирать. Поэтому и ведется отчаянная борьба за продолжение помощи тем, кому она нужнее всего – беднейшим людям с ограниченными возможностями по здоровью.
Ниже рассказ из первых уст – получатели соцуслуг нам рассказали, почему они выходят на улицу и ведут борьбу за продолжение (в буквальном смысле) жизни. Фотоматериал, который они прислали в редакцию, говорит сам за себя.
«Это насмешка над детьми, страдающими аутизмом!»
Ребёнок Марии* родился с особенностью развития – аутизмом, поэтому с момента постановки диагноза в 2014 году она была вынуждена уйти с работы для заботы о сыне. 11 лет её борьбы увенчались победой благодаря программе реабилитации и огромному труду мальчика.
«У меня ребенок научился читать и овладел письменной речью, – рассказывает мать, – теперь он социально адаптирован, может заходить в автобус или на вокзал. Перед нами уже стоит задача осмысления текстов – это очень дорогого стоит. А начиналось всё с того, что я мечтала о развитии у него хотя бы элементарных навыков самообслуживания!»
К сожалению, все эти достижения за считанные месяцы могут превратиться в ничто – детям с аутизмом нельзя прерывать социальную реабилитацию. Марии страшно, что ни её семья, ни другие не смогут пользоваться услугами центра «Ладошки», который ей так помог. Этот и аналогичные поставщики социальных услуг уже более полугода не получают возмещения расходов (финансирования из бюджета). Соответственно, предприниматели вынуждены отказывать подопечным в продлении договоров на программы реабилитации.
С тех пор, как на первое место вышла реабилитация участников СВО, на остальных категориях граждан решили экономить, объяснили чиновники. Теперь Мария боится, что центр закроют из-за отсутствия финансирования, а 1100 рублей за одно занятие она не сможет себе позволить. К государственным поставщикам она не пойдёт.
«Социально-педагогические услуги у нас зафиксированы в карте реабилитации инвалида, – поясняет она. – Они нам необходимы, как ингаляции для астматиков. Нам сегодня говорят, что если закроется наш центр, то мы сможем обратиться к государственным поставщикам, но это равносильно отсутствию помощи. Мы дважды пробовали: сначала и пошли в государственный центр «Ручеек», но это было неэффективно. Государство предоставляет на 2-3 месяца занятий, 3 раза в неделю по 15 минут – это насмешка над детьми, страдающими аутизмом. Таким детям надо привыкнуть к собеседнику, у них не развиты адаптивные навыки, они только начинают говорить – а занятие уже закончилось. К тому же для записи в «Ручеек» огромная очередь. Поэтому изначально мне пришлось из Северодвинска ездить в Питер и в Москву. Вы даже не представляете, чего это нам стоило, но был хоть какой эффект. А потом открылись программы негосударственных поставщиков социальных услуг – и все наладилось. Так было до прошлого года. Вы знаете, отобрать у нас эту возможность – это преступление!»
Государственные учреждения после 2015 года, когда социальные услуги разрешили оказывать негосударственным поставщикам, были разгружены настолько, что сегодня большая часть тех, кто имеет право на помощь, выбирают именно социальных предпринимателей. Последние за минимальные денежные средства, впоследствии покрываемые субсидиями, оказывают настолько качественные услуги, что люди обращаются прежде всего к ним. Если из обслуживания нуждающихся людей уйдут основные поставщики, то попасть в государственные центры будет и вовсе невозможно. Получится, что право у инвалида есть – но на его реализацию бюджет не выделен. Очереди будут расти.
«Поставить этих детей в очередь нельзя!»
У Дарьи* старшая дочь-подросток – инвалид с аутизмом и умственной отсталостью, а двое её младших детей дошкольного возраста имеют трудности социализации и неврологические проблемы. Можно себе представить, насколько в тяжелой жизненной ситуации находится эта многодетная семья.
«У меня трое детей были признаны нуждающимися в получении социальных услуг, – рассказала нам Дарья. – И, по моему мнению, государство не выполняет свои обязательства по отношению к нам, так как не может охватить всех нуждающихся детей нормальной, полноценной, эффективной помощью. Эти заботы в последние годы легли на плечи социальных предпринимателей, которые открыли центры, помогающие тысячам детей, а в конце октября я узнала, что хотя поставщик выдал нам свои услуги, компенсацию от государства за них получить он не смог. Формально, у меня есть право выбора, но в реальности наш центр больше не сможет нас обслуживать».
Дарья помнит, как до запуска программы негосударственного сектора её дети стояли в очередях по полгода на курсовую реабилитацию, при этом она не решала терапевтических задач. Полустационары, стационары в Котласе и в Новодвинске, где часть процедур – санаторно-курортное лечение (массажи, ванны и тому подобные манипуляции) не предлагали необходимую социальную реабилитацию. Теперь что, этому не будет альтернативы?
«Я сообщила о проблеме, мне дали отписку: идите в государственные центры, вставайте в очередь, – поясняет Дарья. – Я не пойду в государственные центры. Полгода подождать с такими детьми нельзя, потому что проблема запускается и дальше возникнет ситуация, которую не удастся решить. У меня дети дошкольного возраста. Мозг маленького ребенка имеет возможность реабилитации больше, чем у ребенка, который пришел в коррекцию в 7-8 лет, пока дождался этой помощи. Может быть упущено золотое время! Если мы будем останавливаться, прерываться, мы получим скорее всего даже не просто торможение, а откат. Если мы хотим, чтобы этот ребенок пошел в школу, а не осел дома, мы должны сформировать у него до школы учебное поведение, что требует длительного времени у всех детей с синдромом Дауна, с СДВГ, с чем угодно».
В государственных центрах мест нет. Видимо, самые необходимые социальные услуги, которые гарантированы государством, перестали финансироваться в Архангельской области за последний год по чьему-то распоряжению, потому что раньше с этим не было проблем. Хотя детям с ограниченными возможностями здоровья и инвалидам по-прежнему законодательно гарантируют бесплатную помощь в решении проблемы.
Частный сектор решает те вопросы, которые не в состоянии решить государственный поставщик, и работает за копейки (одна трудоёмкая услуга инвалиду – от 50 рублей); его субсидия не индексируется уже почти 8 лет при постоянном увеличении МРОТ и инфляции в стране. При этом негосударственные поставщики оказывают высококвалифицированную помощь нуждающимся, эффективно и притом бесплатно, в соответствии с социальными обязательствами государства.
«Они решили, что инвалидам мыться не надо»
Люди, принимающие решения об «оптимизации» количества услуг инвалидам Крайнего Севера, явно не понимают последствий своих поступков. Маломобильные граждане – те, кто не выходит из дома или почти не покидает его. Такие люди нуждаются в постоянной эффективной помощи по хозяйству, особенно в условиях плохой транспортной доступности и сильных холодов. Это не Москва, где есть центральное отопление – кому-то надо наколоть дрова и растопить печь, кому-то разгрести снег, у кого-то сделать уборку, кого-то помыть, а с кем-то просто поговорить – потому что одинокому инвалиду, не выходящему из дома, необходима квалифицированная помощь для сохранения психического здоровья.
Соцработники рассказывают, что им приходится ежедневно убирать снег, чтобы пройти к подопечным, наносить около 100 литров воды, поднести тарелку с едой, вынести ведро (канализации в сельских поселениях нет), вылить помои, развесить занавески, побелить печку, убрать сажу, поскольку только это обеспечит человеческие условия проживания. Для подопечных это сегодня бесплатно, а поставщикам государством оплачивается минимум услуг по грошовым ценам.
«Социальными услугами я пользуюсь в течение 20 лет, потому что у меня очень много заболеваний в тяжелой форме, – делится Екатерина*. – У меня сахарный диабет, сердце после обширного инфаркта не работает, было три инсульта, сломаны три звена позвонков, коксартроз плечевых, локтевых и коленных суставов… В общей сложности, с северными добавками, моя пенсия 17 тысяч, а прожиточный минимум – 21 тысяча. 10 тысяч у меня уходит на коммуналку, а на 6 тысяч я живу. Из-за того, что у меня диабет, я сегодня могу встать с кровати, а завтра не смогу даже дойти до холодильника и разогреть готовую еду. Из-за позвоночника я хожу под наклоном, не могу разогнуться. Услуги я беру по максимуму, в общей сложности 16. Мне помогают помыться, например. Но в соцзащите вот решили, что мне достаточно будет принести воды, дрова, вылить помои, сходить в магазин два раза в неделю, раз в неделю помыть полы и раз в месяц постирать белье. Там нет квалифицированных специалистов, а негосударственным соцработникам платить больше не хотят, с мая не платят. А ведь негосударственные поставщики мне очень помогают – и печку затопят (я не достаю до вьюшки), и белье развесят, я каждый день в тепле бесплатно! Денег за это они не получают. Другой женщине, одинокой, которой за 80, когда у нее депрессия, они приглашают психолога – иначе она бы уже сошла с ума».
Негосударственные поставщики стараются делать максимум для людей, в расчете на это и открыли им эту возможность. Социальное предпринимательство – это не только бизнес, но призвание. Поэтому постепенно в этой сфере оказалось больше всего специалистов и подопечных, в соотношении с государственными примерно 3:1.
Можно, наверное, заставить людей перейти к государственным услугам и доплачивать с их скромных доходов, а заодно похоронить сектор негосударственных поставщиков. Но, как пояснила нам Екатерина, это приведет к резкому сокращению продолжительности жизни инвалидов.
«Я буду нанимать социальных работников с той пенсии, которая у меня есть, потому что иначе я не выживу. То есть, я буду голодная, но за две тысячи мне придется просить кого-то принести воды, сходить в магазин, занести дрова и растопить печь. Да, я могу обратиться к поставщикам государственных услуг, но мне придется стоять в очереди. Там всего 10 соцработников, которые обслуживают по 8 человек, 5 из которых нужно обходить каждый день, а к 3-4 можно через день или раз в неделю. Очередь подойдет, когда кто-то из подопечных умрет и место для меня освободится».
Заверения руководства Архангельской области, что условия жизни в регионе подобны московским, люди не разделяют. Не зря это северный, с признанными тяжелыми условиями регион. Подняться на этаж в Москве – и пробраться через толщу снега в деревенский дом – не одно и то же, сесть у батареи или растопить печь, сбегать в магазин или обежать пять сельских точек – разница большая. Инфраструктуры для инвалидов нет в Архангельской области. В детскую поликлинику на пятый этаж приходится ходить пешком, когда лифтер не в полную смену работает, в областную больницу родители носят коляску с ребенком на себе.
В последние два года, как нам рассказывали, глава Отделения соцзащиты Светлана Корбут стала устанавливать лимиты, не соответствующие потребностям, убирать соцуслуги из регламента, оптимизировать бюджет и массово отказывать людям в помощи за счет государства. Люди признаются, что уже боятся к ней ходить за помощью, потому что процедура унизительна, а в результате под тем или иным предлогом последует отказ и возможен даже пересмотр существующего плана реабилитации. Они предполагают, что это политика краевого руководства — ГКУ АО «Архангельский областной центр социальной защиты населения», и личная позиция главы ведомства Дарьи Александровны Ногмановой.
В 2024 году в регионе была введена анкета-опросник, которая теперь определяет критерии нуждаемости услуг среди обслуживаемых инвалидов. После её заполнения оказывается, что список государственных услуг сокращен до минимума. Если человек ещё стоит на ногах – ему может быть предложено доплатить за услуги, вне зависимости от доходов. Теперь вместо личного посещения в основу отказа может лечь материал, где инвалида один раз сфотографируют вне дома, у собственного сарая или в магазине. И это видят малоимущие люди, которым необходим долговременный уход по тяжелым заболеваниям или старости!
«Губернатор от нас отплевывается»
Губернатор Архангельской области Александр Цыбульский в ответах на вопросы жителей региона уверяет, что в текущем году не было сокращения объема социальных услуг. 350 миллионов рублей в 2025 году было распределено на всех поставщиков в процентном соотношении. Но, видимо, неравномерно было распределено между организациями и без учета роста числа нуждающихся в социальном обслуживании? Люди говорят, что в двух интернатах тарифы выросли, они получают повышенное финансирование, а остальным из-за этого может уже не хватать…
Если заявки на субсидии негосударственных поставщиков ранее имели естественный прирост +15% ежегодно (население стареет и не становится здоровее), в 2025 году именно их долю решили резко сократить и отказать в индексации соответственно росту прожиточного минимума. В результате сектор полгода работает в долг, что приведет уже в 2026 году к исчезновению социальных предпринимателей или их переходу на самоокупаемость. Зампред правительства Игорь Скубенко, как нам рассказали, прямо об этом говорит – пусть берут деньги с инвалидов.
Из слов А. Цыбульского можно понять, что правительство обвиняет социальных предпринимателей в организации протестных акций якобы из-за желания получить сверхприбыли и в том, что они подкупили инвалидов для участия в них. «Губернатор от нас отплевывается, – прокомментировали редакции его заявление подопечные. – У них изначально отношение к родителям детей-инвалидов и инвалидам, как будто мы дурачки, как будто нас науськали поставщики услуг, и мы действуем по чьей-то указке. Почему вы в таком свете нас выставляете?»
При подаче заявок на оказание социальных услуг предприниматели подают не абстрактные суммы, а расчеты нуждающихся в социальном обслуживании. Заявки утверждаются, оказываются, а затем поставщики ждут оплаты. Как же могло получиться, что суммы на год были якобы исчерпаны за два квартала? Это просчет или хитрость, когда постановкой в очередь можно на два года растянуть объем финансирования сектора?
Когда выписывается индивидуальная программа получения социальных услуг, государство должно прекрасно понимать, что оно потратит на обеспечение ребенка вот этими услугами определенную сумму. Бюджет должен быть сверстан не исходя из финансирования прошлого года, а покрывать утвержденные программы на текущий год.
Если денег на инвалидов не хватило и раздаются призывы к ним «В очередь!» – это просчеты конкретного ответственного за проблему чиновника, у которого (которых) есть ФИО.
~~~
Александрина Хаитова. Президент фонда, основатель и преподаватель Школы «Я особенный» рассказала нам о том, что аналогичная вышеописанной ситуация наблюдалась в Свердловской области, да и в других регионах страны, где местная власть не торопится исполнять взятые на себя обязательства. Спасти своих инвалидов фонду удалось через суды, которые вынудили чиновников соблюдать права людей в каждом конкретном случае. Это потребовало времени и огромных усилий, чего можно было бы избежать.
«Федеральным законом №442 «Об основах социального обслуживания граждан Российской Федерации» полномочия по социальному обслуживанию граждан были переданы в регионы, – пояснила она. – У Министерства труда и социальной защиты населения России остаются полномочия только по предложению образцов региональных законопроектов, разработке методики расчета тарифов, механизмов оплаты социальным предпринимателям, организации социального обслуживания. Но они и этого не делают, если что – отправляют решать проблему в регион. В результате практика негативного применения федерального закона накопилась буквально по всей стране, коснулась миллионов россиян, потому что фактически региональное законодательство не улучшает жизнь людей и перекрывает кислород социальным предпринимателям. Люди уже начали получать социальное обслуживание и увидели облегчение в своей жизни, у них появился шанс вырваться из инвалидности. Даже если они остались инвалидами, они могли бы стать более социализированными. Но у них этот шанс забрали, потому что маловероятно, что семья справится с проблемой. Все в нашей жизни построено на финансировании, на деньгах. Если что-то прекращает финансироваться, оно исчезает. Мы создавали социальные предприятия, вкладывали уйму сил, нервов, свои собственные деньги, нанимали людей, которые нам поверили, заключили договора, работали, помогали, и вдруг нам прекратили финансирование на уровне региона, а федеральная власть нам ничего не гарантировала. Люди очень страдают из-за несовершенства закона. Они оказывают услуги каждый день, без этих услуг недостижимо качество жизни детей-инвалидов и всех нуждающихся в поддержке. Хотя они живут в очень богатой стране мира, великой, огромной, ресурсной, они не могут получить самое необходимое, чтобы жить достойно. И так будет до тех пор, пока федеральные власти не подключатся к решению проблемы социального обслуживания населения, а законодательные органы – депутаты, не изучат проблему и не поймут, что не так работает в федеральном законе».
* – в статье имена людей, предоставивших материалы изданию, изменены
