Государственный симфонический оркестр Республики Татарстан (ГСО РТ) и его художественный руководитель и главный дирижер Александр Сладковский не только стали любимыми гостями в Москве, но и получили собственный абонемент в Московской консерватории в 52 сезоне. Тонкий слушатель главного музыкального заведения страны высоко ценит музыкантов из Казани, и старается не пропустить ни одного их концерта.
Культурно-политический журнал «Э-Вести» узнал секреты того, как главе коллектива это удаётся и что подпитывает его силы. Предлагаем читателям, среди которых немало поклонников Госоркестра Татарстана, интервью с маэстро Александром Сладковским.
ЭВ: Александр Витальевич, в чём Вы черпаете своё вдохновение, как самореализуетесь? У всех ведь этот процесс проходит по-разному…
Сладковский А.В.: Более того, на разных фазах есть разные маяки, степени привязанности и притяжения. Есть разные якоря.
На сегодняшний день я черпаю своё вдохновение в красоте природы тех мест, где живу, в людях, с которыми я общаюсь, в партитурах, которые я продолжаю учить, и в книгах, которые я читаю. Наверное, это – самый большой источник вдохновения.
Всё остальное – внешнее. Семья может распасться, но то, что ты впитываешь и вдыхаешь, то, что ты слушаешь и видишь, никогда не уйдёт от тебя. Это гораздо сильнее всего остального.
Мне уже много лет… Я чувствую это. Меня сегодня вдохновляют сиюминутные радости, я пытаюсь черпать вдохновение из того, что меня окружает, не находясь в поиске каких-то особых вещей. Жизнь потрясающа тем, что она непредсказуема.
ЭВ: Что именно Вы читаете, какие темы Вас привлекают в жизни?
Сладковский А.В.: В жизни меня интересует больше всего то, что её касается. То, как правильно её устроить. В этом смысле есть какие-то изотерические вещи, которые расширяют представление о мире. Это – одна сторона моих интересов. Второй аспект, который меня привлекает – это то, как в жизни выдающихся людей реализовывали все эти практики. То есть, я с большим интересом читаю изотерическую литературу и какие-то мемуары, письма людей.
ЭВ: Ходят слухи о том, что Вы и Ваш коллектив затрачиваете массу времени и сил на подготовку каждого концерта. Сейчас есть тенденция на Западе, и она приходит в нашу страну, готовиться к выступлению за пару дней, которых якобы достаточно профессионалу. Может ли артист, как кубик, встроиться в новый музыкальный организм?
Сладковский А.В.: Я люблю проводить параллели со спортом. Был такой бразильский футболист Халк, которого завезли сюда за безумные не то миллионы, не то миллиарды рублей. Его взяли в петербургский Зенит, чтобы он вывел футбольный клуб на немыслимые высоты, к еврокубкам. Из этого получилась пародия. Это пример того, как можно бездарнейшим образом выбросить на ветер огромные средства, которые в конечном счете не частные, а наши.
Футбол, как и оркестр, это командная игра. Я в этом смысле человек ответственный, даже чрезмерно ответственный. Я понимаю, что чудес не бывает, особенно в академическом искусстве. Оркестр – организм, который должен постоянно работать в одном составе, чтобы каждый музыкант чувствовал плечо своего коллеги как в прямом, так и в переносном смысле. Чтобы все участвующие в этом процессе были заинтересованы в результате.
В чём преимущество нашего оркестра – нам удалось создать в коллективе такую атмосферу, при которой не бывает проходящих концертов. Люди относятся как к огромному достижению к тому, что они имеют возможность играть в залах потрясающие программы, с невероятными музыкантами-солистами. Это очень мотивирует, когда музыканты видят плоды своего труда. Они начинают эмоционально и интеллектуально выкладываться всё сильнее. Чем ближе музыканты друг к другу, чем чаще они выступают и чем мотивированней они как профессионалы, тем это все результативнее.
ЭВ: Скажите, пожалуйста, какой Вы дирижер в общении с коллективом, мягкий или деспотичный?
Сладковский А.В.: Сейчас это уже превратилось в ярлыки, примитивные наклейки. Этот дирижер – диктатор, этот – нет. Понимаете, самое главное – результат.
Но если бы я был злой и кровожадный, кто бы стал это сегодня терпеть и ради чего? Мы знаем примеры людей, достигавших очень высоких рангов в карьере, которые слетали оттуда за одну минуту, потому что были хамами. Это хамство они при этом маскировали под деспотичностью.
Времена сейчас непростые. Любое сказанное слово может обернуться неприятностями. Поэтому даже если я сейчас скажу Вам, что я жёсткий – конечно, я жёсткий. Если я скажу, что я мягкий – какой я мягкий? Я не могу позволить себе эту вольность.
Полководец не может быть мягким. Если он будет мягким, то он проиграет. Если ты мямля и не понимаешь то, что ты хочешь, то ты не можешь быть дирижером.
Другое дело – какой уровень культуры этого человека и насколько он может деликатно реализовать свою жёсткость. Вот в чём по-настоящему состоит искусство дирижера. Проявить волю можно разными способами. Можно шарахнуть кулаком по столу, а можно, подняв бровь (как это в своё время делали наши титаны) одним взглядом убедить сто человек моментально.
На Западе система простая – ты подписываешь контракт на несколько лет, и у тебя соблюдаются все условия. В России много особенностей: ты обязан убедить руководство в том, что твой оркестр реально приносит пользу в широком образовательном и культурном смысле. Дирижер у нас – это не только дирижер, но и человек, отвечающий за зарплаты, за инструменты. В этом есть определенная сложность, но тем интересней эта работа.
ЭВ: Вы много общаетесь с людьми, по крайней мере, в профессиональном плане – здесь и Хибла Герзмава, и Денис Мацуев, и другие певцы и дирижеры. Вы, я полагаю, не с каждым общаетесь, как Вы выбираете людей?
Сладковский А.В.: Можно, конечно, самонадеянно сказать: я выбираю их по такому-то признаку. Но непонятно, кто кого выбирает. Я бы такими категориями не разбрасывался.
Любая встреча – это провидение и Божий промысел. Я считаю, что дружба – это как Божий дар и талант. Люди, с которыми мне посчастливилось дружить или быть знакомыми, творить на одной сцене – это Божий дар.
Если ты не соответствуешь уровню людей, с которыми ты хотел бы совпасть, то ты никогда с ними не совпадёшь. Когда я был ещё совсем молодым музыкантом и учился в Москве, я смотрел на Юрия Башмета. Я восхищался им, глядя на него со стороны, а подсознательно очень хотел с ним хотя бы познакомиться. Так сложилось, что по его приглашению я с ним проработал очень много лет в его оркестре Новая Россия.
Могу сказать, что так было и с другими. Например, с Александром Чайковским. Я слушал его музыку и никогда не думал, что мы будем так близко сотрудничать и дружить. То же самое с Денисом, с Хиблой. Этот список очень большой, я не хочу всех перечислять и я боюсь кого-то обидеть, но огромное количество музыкантов, которые сегодня приезжают в Казань и выступают с нашим оркестром, высоко ценят наших музыкантов. Всё это не просто так. Так что ты искусственно ничего не можешь сделать, кроме как приблизиться к мастерству тех людей, которые могли бы быть вместе с тобой на цене. Поэтому я очень дорожу тем, что Бог даёт и тем, что благодаря моим друзьям произошло столько событий в Москве и в Казани.
ЭВ: Александр Витальевич, Вы родились в Таганроге, закончили консерваторию в Санкт-Петербурге, сейчас работаете в Татарстане и, насколько я понимаю, привязались к Казани?
Сладковский А.В.: Я пожил в разных местах, но в Казани мне очень нравится, здесь особая атмосфера. Я тут серьёзно обосновался. Здешние красоты дают мне силы, и не только они, всё вместе. К тому же в Татарстане ты можешь о многом мечтать и многое реализовывать.
ЭВ: Когда сегодня речь заходит о Татарстане, этот регион вызывает ассоциации с чем-то передовым, инновационным, каково там сегодня культуре? Ваш коллектив имеет высочайшую репутацию, но помогают ли ему условия, или это не зависит от места?
Сладковский А.В.: Вы сами ответили на вопрос. Как это ни банально прозвучит, для меня показателен рейтинг. Если говорить о региональных оркестрах, то мы – лидеры, и мы этим очень гордимся.
Результат налицо и это – следствие культурной политики, которую проводит правительство республики Татарстан и лично президент Рустам Нургалиевич Минниханов. Он очень воспитанный, цивилизованный человек и прекрасно понимает, насколько важна культура насколько важно поддерживать проекты, являющиеся национальной гордостью. Рустам Нургалиевич показывает пример другим регионам, как надо строить культурную политику и какие дивиденды приносит правильно выстроенная политика.
Дивиденды – это солисты, с которыми постоянно выступает оркестр, залы, куда приглашают артистов, звукозаписывающие и телевизионные компании и т.д. Могу Вам сказать, что при таком отношении можно делать невозможное. Я очень рад, что мне оказана высокая честь и доверие восьмой год подряд стоять во главе Госоркестра Татарстана. Наш оркестр – это визитная карточка культурной политики республики Татарстан.
ЭВ: Мне хотелось бы ещё немного коснуться кадрового вопроса, ведь Вы сами из музыкальной семьи. Насколько сегодня легко найти людей высокого профессионального уровня, которых можно пригласить в такой коллектив?
Сладковский А.В.: Конечно, если бы не было сложностей, было бы неинтересно. Сложности сейчас повсеместные, особенно они касаются духовых инструментов и школы духовиков в России. Вы знаете, что сейчас поднимается вопрос – кажется, он уже даже решен – чтобы в конкурсе Чайковского были заняты духовики. Это очень важный аспект, потому что в отличие от струнной школы, которая всегда процветала, у духовиков сегодня есть тенденция к деградации. Она сейчас обсуждается на уровне министерств, советов, разных структур, заинтересованных в том, чтобы мы не потеряли духовиков.
Но, если говорить о Татарстане, здесь есть консерватория, которая кует кадры и поставляет музыкантов. Лучшие из них занимают места в оркестре. Ротации кадров нет, состав постоянный. Это 110 человек, которые трудятся изо дня в день.
У меня главная цель – воспитывать свои казанские кадры, а не приглашать легионеров из других стран, городов, оркестров за счёт бюджета Татарстана. Я считаю это плохой тенденцией. Я уверен, что музыканты, гуляющие из оркестра в оркестр, по своей сути – наёмники. Они не радеют за честь того коллектива, где они постоянно работают. Это сложная проблема, но я считаю, что здесь есть определенный моральный аспект, который мы обязаны поддерживать и его соблюдать.
ЭВ: У Вас, наверное, много планов на будущее? Вообще, дирижеры, мне кажется, самые занятые и погруженные в профессию люди.
Сладковский А.В.: Да, иначе невозможно. Конечно, у меня всегда есть, как говорят фокусники, что-то в рукаве. Но я человек суеверный и не буду говорить конкретно, что именно. У меня есть гигантский план и я его реализую. По масштабу он как запись всех симфоний и инструментальных концертов Д.Д. Шостаковича. А, может быть, даже и больше. Я сейчас эту идею вынашиваю и думаю, как её реализовать.
Когда я её реализую со своим оркестром, это снова даст возможность говорить о Татарстане в превосходной степени. Здесь дело не в сюрпризе или мистификации, но в огромном желании объять необъятное.
ЭВ: Возможно, если конкретизировать не планы, а мечты, у Вас есть ощущение, что какая-то программа или композитор непозволительно мало исполняются?
Сладковский А.В.: Конечно, есть. Музыки столько, что в жизни невозможно всю её сыграть. И я просто-напросто исхожу в планировании из того, что я сам хотел бы делать. Например, я хочу сыграть и записать всего Малера. И мы потихонечку приближаемся к этой сверхидее.
Второй аспект – я ищу, а что в Казани ещё не звучало? Такие партитуры, чтобы показать нашим меломанам и студентам то, что они никогда не слушали будучи постоянными слушателями Госоркестра Татарстана.
Например, в этом году впервые в Казани я сыграю Седьмую симфонию ре минор А. Дворжака. За 55 существования оркестра её не играли ни разу, постоянно играли только его Девятую симфонию, в лучшем случае – Восьмую. А насколько прекрасна Седьмая симфония! Мне очень хочется со всеми поделиться эстетически, насколько это божественно красиво.
Мы ни разу не играли Сибелиуса, и давно не исполнялась Симфония ре минор С. Франка, которую я вскоре исполню. На моей памяти, до моего приезда сюда не играли Восьмую симфонию Шостаковича, которой в этом году я открываю Рахлинские сезоны. Это – фестиваль, посвященный основателю оркестра Н.Г. Рахлину – великому русскому советскому дирижеру.
ЭВ: Последний вопрос, раз уж Вы говорите о зрелом возрасте… Есть ли сегодня шансы пробиться у молодого дирижера и что бы Вы порекомендовали для самореализации?
Сладковский А.В.: Я думаю, что ничего нового никому не открою – надо просто безумно этого хотеть. Причем не стать дирижером, а хотеть звучать своим корпусом, своей душой и формировать ту музыку, которую ты слышишь.
Когда мне было 28-29 лет, я начал жить с белого листа. Я оставил всё, чем я занимался раньше, ради того чтобы сделать то, что я делаю сегодня. Мне многие говорили, что я – сумасшедший, и что у меня ничего не получится. Я сам иногда не верил, что это возможно, но одновременно знал, что я всё это смогу.
Надо очень этого хотеть, без этого ничего дальше нет, и нет никаких шансов.
