Для людей, любящих неповторимое звучание органа, не нужно представлять нашего собеседника. Новрежский органист, адъюнкт-профессор академии Грига в Бергене, Карстейн Аскеланд (Karstein Askeland) приезжает в Россию и знакомит наших слушателей со старинной и современной органной музыкой Европы.
Культурно-политический журнал «Э-Вести» получил возможность побеседовать с органистом накануне его очередного московского концерта 10 февраля 2018 года.
ЭВ: Господин Аскеланд, проявляют ли сегодня норвежцы интерес к органной музыке, жива ли традиция в Вашей стране?
Карстейн Аскеланд: Да, органная музыка всегда была частью норвежской церкви, это традиция. Это не так популярно, как поп-музыка, но это необходимо людям в важных событиях жизни, таких как свадьбы. У нас проводится множество органных концертов. В целом, за последние двадцать пять лет в стране было построено много новых органов. Иными словами, многое связано с органом в Норвегии.
ЭВ: Я вижу в программе ваших российских концертов объединены музыканты разных эпох и стилей. Почему вы соединяете их в одном событии?
Карстейн Аскеланд: В начале концерта я играю пьесу Николая Брюнса — одного из величайших композиторов, живших за одно поколение до Баха. Как и Букстехуде, он написал важнейшие произведения органной музыки в стилус фантастикус (в фантастическом стиле). Это действительно изюминка в музыке раннего барокко.
Затем я буду играть Баха, одно из его наиболее технически сложных и эффектных органных произведений. Это токката фа мажор. В этом произведении происходит игра между мажором и минором. Хотя эти вещи представляются очень простыми, но здесь используется целая гармоническая шкала. Это действительно драматическое, фантастическое произведение, которое стоит того, чтобы его играть и слушать.
Затем идет Нильс Вильгельм Гаде, великий представитель золотого романтического века музыки в Дании. Гаде был другом и преемником Мендельсона, а также дирижера его оркестра. Когда Мендельсон умер, он занял его должность в качестве главного дирижера. Но через год, в 1848 году он был вынужден вернуться в Копенгаген из-за войны между Пруссией и Данией. Гаде был органистом в военной церкви. Это длинная история. Он написал одно большое органное произведение. Это три «тонических» органа, три части — тонештике (Tonestykke) фа мажор, до мажор и ля минор.
Современный норвежский композитор Стиг Холтер – это мой друг, он написал для меня свою сонату в 2007 году. Это факельное представление для церкви, в которой я служу органистом, в Бергене. Я играл это произведение много раз в Норвегии, в Германии, повсюду. Это неоклассикая музыкальная школа, начавшаяся с Пола Хиндемита. Она сегодня бурно развивается и оказывает очень большое влияние на композиторский стиль в Норвегии.
ЭВ: Когда вы объединяете очень разных музыкантов в одной программе, вы хотите показать общие вещи, которые не сильно претерпели изменений?
Карстейн Аскеланд: Это не изменения, это традиция. Все эти композиторы выработали свой стиль, но всегда в связи с другими. Если взять Баха, кто повлиял на Баха? А на кого повлиял Бах? Бах оказал влияние на Мендельсона, Мендельсон — на Гаде, который, в свою очередь, подействовал на Максимилиана Регера. И вот после Регера оформляется неоклассический стиль. Но надо помнить, что все эти шедевры возникли под впечатлением от музыки Баха.
ЭВ: Когда мы говорим о культуре в целом, немецкая культура похожа на Североевропейскую культуру (сказки, язык и т. д.). Объединяют ли их органные традиции в музыке в этих странах?
Карстейн Аскеланд: Да, так и есть. Эта общность объясняется церковной традицией. Потому что Лютеранская церковь закрепилась в Скандинавских странах, и их органная церковная традиция очень тесно связана между собой и с Германией.
Совсем другие вещи происходили в католической традиции. Её путь разошелся на два отдельных пути с конца XVIII века, после революции.
ЭВ: Есть ли у Вас любимый композитор?
Карстейн Аскеланд: Да, у меня есть любимые композиторы, но они меняются. Хотя, Бах всегда остаётся моим любимым композитором. Регер был моим любимым композитором.
Композитор, как правило, любим мною в течение нескольких лет. Это необходимо, потому что я всё время ищу нечто новое. Я всегда держу глаза открытыми, чтобы открыть для себя много музыки, которую я еще не знаю.
