Марк Григорьевич Розовский — смелый человек, он отдал старую сцену во власть творческого эксперимента Алексея Мурадова. Известный кинорежиссёр решил освежить тему, обозначенную М. Булгаковым в его «Иване Васильевиче», но взял для этого пьесу современных драматургов П. Гельмана и М. Соколовского «Приключение Ивана Грозного». По замыслу создателей — это трагикомический фарс из жизни киноотрасли.
Наверное тех, кто любит Венbчку Ерофеева и ему подобных драматургов, не смутит нецензурная лексика, звучащая со сцены Театра у Никитских ворот, но нам — завсегдатаям этого театра, уважаемого в рядах интеллигенции за творческую деликатность, было не по себе. Мы привыкли к тому, что постановки Марка Розовского никогда не переходят ни нравственной черты, ни приличий, какие бы полёты творческой мысли ни парили по сцене.
П. Гельман и М. Соколовский, а за ними и Алексей Мурадов, позволили себе высший реализм и не пощадили наши уши. Возможно, что творческий замысел требовал именно такой формы подачи материала, вышедшего из кухонь творческой интеллигенции на театральные подмостки. Произнесено то, о чём говорить сегодня не модно: талантливые люди не могут быть продажными даже сегодня, в условиях рынка, иначе они теряют талант.
Поставленная нравственная проблема справедлива и назрела для обсуждения. Как в своё время Михаил Булгаков был вынужден описывать своё время, приглашая для этого нечистую силу, так и сегодня люди творчества, предназначенные для свободы, вынуждены выражать свой протест доступными средствами. Иначе их просто не услышат.
В целом постановка Алексея Мурадова удалась, если он хотел отчаянно прокричать о сложившейся в России за столетие (если не больше) давлении на творца. Режиссёр держал зрителя в напряжении, начав повествование с висельницы, а закончив застенками. Актёры Театра у Никитских ворот были, как всегда, на высоте. Они сумели выполнить задачу режиссёра: сначала показать муки творческого выбора, а затем провести соблазнённого материальным миром творческого человека по кругам тоталитарного ада. Реалистично, даже слишком.
