История создания нового спектакля Максима Диденко «Левша» в Театре Наций повторяет казус появления повести Николая Лескова, по мотивам которого он поставлен. Премьера являет собой синтез многих жанров – музыкального и драматического театров, балета и даже театра-док – «борща», как шутливо окрестил его автор, пообещавший исследовать тайну русской души.
Напомню читателю, что после публикации повести «О тульском левше и о стальной блохе» Лесков подвергся нападкам сразу из двух лагерей: и консерваторов, и либералов. Одни сочли, что народ в рассказе несколько принижен, а другим показалось, что народу чрезмерно потрафили. При этом обе стороны в один голос утверждали, будто сказ о левше есть «легенда старая и общеизвестная».
В письме в редакцию Лесков пояснял: «Приходится признаться, что весь этот рассказ я сочинил в мае месяце прошлого года, и левша есть лицо мною выдуманное. Что же касается самой подкованной туляками английской блохи, то это совсем не легенда, а коротенькая шутка или прибаутка, вроде «немецкой обезьяны», которую «немец выдумал», да она садиться не могла (все прыгала), а московский меховщик «взял да ей хвост пришил, — она и села».
Как в своё время Лесков взял народную прибаутку «англичане из стали блоху сделали, а наши туляки ее подковали, да им назад отослали» и написал свой сказ, так и Диденко создал новую историю, взяв текст Лескова. В ответ на возможные упрёки, что он камня на камне не оставил от текста Лескова, Максим отвечает: «В этом же и чудо, и интересность театра, чтобы на основе того или иного текста создать новый мир».
В новом мире есть и старые герои – Левша, Александр I и Николай I, казак Платов, и новые: Императрица, Горбачёв с Раисой, Ленин со Сталиным и негритянка с русским народом. Несмотря на такой эклектичный состав действующих лиц, итог, к которому привело драматурга творческое путешествие-исследование русской души, вышел неожиданным.
«Пожалуй, я стал больше понимать, что такое любовь к Родине. Это не любовь к государству, а любовь к людям, земле, языку и культуре», – делится своим открытием Максим. О том же говорят и исполнители главных ролей – Евгений Стычкин (Левша) и Диана Вишнёва (Блоха).
«Я не скажу, что пришел к какой-то новой мысли, – рассказывает Евгений о своих находках во время работы над образом Левши. – Я просто ещё раз убедился в своей любви к Родине, как бы пафосно это не звучало. При модной картинке, которую видит зритель: яркой, европейской спектакль получился очень русским, прорусским».
«[В этом спектакле] открываются русские корни не только твоего древа, но твоей души сколько-то поколений назад, этакий русский ДНК, – поясняет Диана Вишнёва. – Попробуй объясни, что такое русская душа? Не объяснить это наше ДНК, эти наши глаза, наше понимание, как мы чувствуем музыку, жест, как мы переживаем, как мы в этой боли, печали и грусти находим самое светлое, как умеем выстрадать и набраться огромной силы. В этом всем есть Русь, её дух».
Раскрывая секреты своего образа «блохи», Диана говорит: «Это не какое-то насекомое. Куколка — филигранность, драгоценность, привезенная из Англии, смотрит свысока, как высокое достижение техники, а Левша её оживляет. С одной стороны, он её подковывает, с другой – вселяет душу. Левша научил её петь, вложил все задатки русской души, русского фольклора и жизни, и судьбы. И она становится русской женщиной, русской бабой со своей горечью, печалью, страданиями. Как русская женщина, она все это на себя принимает, органично с этим живет. И потом судьба их разводит».
В спектакле великолепная Диана Вишнёва впервые будет петь красивую старинную русскую песню «Разлилась, разлилась речка быстрая…», делая акцент не столько на своих вокальных возможностях, сколько на песне как душе народа и одухотворённости героини через пение.
А вот Левша – Евгений Стычкин, будет танцевать и сокрушаться оттого, что мастера переусердствовали и лишили блоху этого дара. Актёр видит в этом особенность русского духа, о которой говорит Лесков и о которой забыли. «Подковав, блоху «поломали», – говорит Евгений. – Она перестала танцевать. Мастера совершили невероятный подвиг, но он полностью потерял смысл из-за незнания математики, потому что она перестала танцевать! Механизм был рассчитан на определенный вес, и подковы не дали ей двигать ногами. Наше невероятное стремление любой ценой сделать лучше, неважно что, неважно как в 99 случаях из 100 приводит к нашей победе; это определенным образом характеризует нас, включая войны. Только помираем часто и пьем много – вот это жалко».
Думаю, что премьера «Левши» в Театре Наций будет принята неоднозначно, вокруг неё разразятся не менее яростные споры, чем после выхода в свет повести. Но в этом и есть смысл искусства…
