Театр на Таганке с ведома и одобрения сербского режиссера Эмира Кустурицы решил поставить на русской сцене спектакль по мотивам культового кинофильма 1996 года «Чёрная кошка, белый кот». В исполнении режиссера Юрия Муравицкого из этого эксперимента вырос любопытный опыт русификации комедии (она превратилась из сербско-цыганской в русскую) и трансформации её в фарс с элементами клоунады.
Цыгане — главное вдохновение Эмира Кустурицы. В интервью сербский режиссер признавался, что восхищается тем, что цыгане по-детски чисты в восприятии жизни, и это делает маргинальный народ достойным объектом для поэтизации.
Хотя цыганская община занимается в бывшей Югославии тем же, чем везде (воровством, попрошайничеством и пр.), режиссер настолько проникся её культурой, что с доброй иронией снял о ней фильм, где живописал экзотические обычаи бродячего народа и щедро сдобрил комичное бытописание цыганским языком и зажигательной музыкой Нелле Карайли.
Учитывая любовь Эмира Кустурицы к России, можно предположить, что переложение «Чёрной кошки, белого кота» для русского театрального зрителя он приветствовал, и даже ничего против русификации комедии не имел. Но зрителю, привлечённому его именем в театр, театральный проект может показаться слишком далёким от кинофильма и не передающим главное — свежий цыганский колорит.
Если в фильме мы видим сельский быт табора с богатым птичником, широкие детские улыбки цыганских баронов и их нерадивых детей, которые вызывают симпатию и сочувствие, то у Юрия Муравицкого, практически дословно следующего оригиналу, улыбок нет. Есть маски, но не лица людей. Есть глуповатость, но не наивность порочных детей природы.
Клоунада — сознательный выбор жанра русского режиссера, который таким образом даёт возможность «разглядеть в этом материале что-то новое, что-то, что осталось незамеченным в фильме». Более того, акцентируя внимание на некоторых фразах, проходящих по фильму вскользь, Муравицкий пытается высветить то, что могло быть упущено зрителями в картине.
Режиссер, безусловно, предлагает собственное видение работы Кустурицы, и твёрдо настаивает на нём. Авторское переложение «Чёрной кошки, белого кота» — это отдельное законченное произведение по мотивам известной киноленты, а не просто перенесённый на театральную сцену фильм.
Такое впечатление, что русский режиссер восторгается не столько цыганским бытом, сколько остроумием и художественным талантом сербского коллеги, проявленным в криминально-приключенческой комедии. Именно этот свой восторг он как будто пытается привить российскому зрителю на понятном ему языке.
Неудивительно, что быт цыганского табора из «Чёрной кошки, белого кота» приобретает в Театре на Таганке вид стильного музея советской продукции, а сами цыганские типы — представителей не то маргинально-криминальных слоёв общества из числа золотой молодежи, не то труппу бродячих клоунов с Рублёвского шоссе.
А заканчивается всё это вполне «нашей» песней из репертуара группы «Братья Грим» «Кустурица», которая, кстати, точно передаёт приподнятое настроение, которое получает каждый зритель сербского фильма, и ощущение свободы, с которой ассоциируется манящий творческих людей цыганский быт.
Лично для меня Эмир Кустурица неотделим от сербской и отчасти цыганской культуры. Он не мыслим без национального колорита своих героев. Именно этого мне, пожалуй, не хватило в постановке Юрия Муравицкого по мотивам кинофильма «Чёрная кошка, белый кот».
Хотя я не могу не отметить то, что на спектакль яркий и сочный, гармонично и со вкусом сделанный, динамичный и зажигательный, с прекрасной слаженной игрой всего актёрского состава, который демонстрирует чудеса пластического мастерства, и живой музыкой. Талантливо, но уж слишком русифицировано.
