Недавнее произведение Тома Стоппарда «Леопольдштадт», отмеченное высшей наградой в США, пришло в Россию — его премьерный предпоказ состоялся 15 июня 2023 года на сцене РАМТа в Москве. Успех автобиографической драмы английского драматурга неудивителен — в нём поставлены актуальные сегодня проблемы разделения мира по социальному признаку (в данном случае — этническому), пропаганды ненависти к предмету запланированного грабежа, последствиям такой политики для человечества, преступлению и наказанию, сохранению памяти о свершившемся в умах людей.
Действие начинается в 1899 году, когда богатая семья — обитатели венского района Леопольдштадт, является частью высшего общества и стремится максимально влиться в него, во многом отказываясь от традиций предков ради традиций страны. Но постепенно в политическом классе Вены зреет мысль, что это «чужая» часть общества; она владеет богатствами, которые можно забрать. И шаг за шагом семья превращается в изгоев, пока наконец не теряет всё с приходом фашизма, включая жизнь.
Австриец Адольф Гитлер был хорошим учеником российских большевиков, разве что его программа по изъятию ценностей выбрала не классовую, а этническую группу потенциальных жертв. На сцене РАМТа мы видим богатый еврейский клан фабрикантов Мерц, но вполне можем представить себе на их месте русские роды, таких как Голицыны или Оболенские, и вспомнить их судьбу после 1917 года.
«Бывшие люди» по всей России — это те, кто не только потеряли свои сословные привилегии во время революции (сословия были отменены ещё Временным правительством), но также в подавляющем большинстве имущество, политические и гражданские права в правление большевиков. Для ограбленных бывших дворян, духовенства, купцов и обеспеченных крестьян Ленин настроил первые концлагеря, в один из которых — в село Михайловское, лишенную даже исподнего в 1917 году привезли семью моего отца.
«Бывшим» принудительным трудом надлежало якобы искупить вину перед «народом»; они в одночасье превратились в нищий бесправный класс с туманными перспективами для детей, которым нельзя было даже получать образование. Вскоре многие «бывшие» начали попадать в ГУЛАГ, а после сталинских чисток 1930х годов пережили вторую волну переселений и тюрем.
Режиссер Алексей Бородин мастерски создаёт перед нами трагедию большой и дружной семьи, которая пребывает в динамике, довольстве и строит планы, которым не суждено будет сбыться у «бывших людей». Он умело расставляет акценты на зависть к богатству и на то, как постепенно вокруг семьи с подачи властей назревает враждебность, удивительная для беспечных жителей Вены.
Тщетно взывает хранить традиции и быть бдительнее старшее поколение (мать семейства блистательно показывает Лариса Гребенщикова), слишком погружен в дела и бытовые хлопоты наследник семейного дела — Герман (Евгений Редько). Домочадцы живут в родном городе и заняты личными и общественными проблемами, не ощущая себя чужаками в меняющейся на глазах стране.
«Обо всём этом не нужно много думать, — говорил мой отец. — Надо уметь проигрывать и признавать победу других. В противном случае, как это было с моими родителями, воспоминания и размышления могут отравить жизнь. Изменить уже ничего нельзя».
Примерно так же рассуждал и прототип Лео Розенбаума Том Стоппард, пока не узнал о масштабах трагедии своей семьи. Генетическая память вернулась, когда он — спасённый отчимом-англичанином и защищённый от бед, вдруг обнаружил, что бывшие нацистские главари и их потомки остаются на своих ключевых местах, хотя практически вся его семья сгинула в политическом вихре. Тогда писатель избирает метод борьбы, доступный и близкий ему: решает обо всём рассказать в назидание потомкам и во избежание повторения геноцида людей.
Красивое, как с поздравительных открыток рубежа веков действо в РАМТе постепенно входит в свой трагический финал, и в конце подводится грустный математический итог её существования, где почти все домочадцы, недавно собиравшиеся за праздничным столом, умирают в водовороте политических событий, включая детей. Лишь картина Густава Климта остаётся как память о давно минувших днях, их надеждах и благополучии — на ней художник изобразил прекрасную жену фабриканта Гретль (Виктория Тиханская), символизировавшую собой светский лоск семьи.
Каждый народ хотя бы раз переживал передел собственности и массовую гибель людей, которая включается в учебники не как уголовное преступление, а как исторический эпизод. И никому не удалось повернуть время вспять и добиться наказания преступников, совершивших переворот, приведший к массовой гибели и ограблению людей.
Сталину приписывают фразу: «Гибель одного — это трагедия, гибель многих — статистика». Неважно, он ли это сказал, грустно признавать, что в историческом контексте это так. «Когда на экзамене тебя спрашивают, чем закончилось восстание — смело говори разгромом и казнью главарей, — шутят историки. — Но если тебя спрашивают про революцию — не сомневаясь давай противоположный ответ».
Стоппард, а за ним Алексей Бородин и каждый из зрителей после «Леопольдштадта» думает только о том, как не допустить трагедии впредь, и не знает ответ на ключевой вопрос современности: что делать, когда политики снова по социальному признаку (принадлежности к стране или народу) делят людей в стремлении очередного раздела богатств?
