24 ноября весь мир, и прежде всего Испания, отмечает грозную дату: Испанская монархия продемонстрировала всем, что она может «свариться в собственном соку». В этот день более чем 300 лет назад началось серьёзное переосмысление вопроса о дееспособности монархической формы правления не только с точки зрения потребностей социально-экономического развития страны, но и с точки зрения её эффективности как управленческого ресурса.
Произошло нечто, что потрясло испанское общество, затем и европейское. Весь правящий класс Испании, начиная с династии, задумался, когда Филипп III Благочестивый угорел, сидя в любимом кресле у камина. Это было традиционное времяпрепровождение монарха после обеда. Так король Испании проводил свою сиесту — послеобеденный отдых, принятый в этой Пиренейской стране.
Происшествие было одиозным со всех точек зрения. Настолько, что перевернуло не только весь быт и протокол королевского дома и привело к полному переосмыслению всех устоев монархического строя. И вот почему.
Испанский (кастильский) протокол королевского дома был самым строгим. Если во время учёбы верховой езде инфант или инфанта не могли усидеть в седле и падали с лошади (такие случаи были) даже в ситуации, что их жизни и здоровью что-то могло угрожать, к ним не мог поспешить на первую медицинскую помощь никто, за исключением ограниченного круга избранных.
В литературе, написанной несведующими «профессионалами», часто встречается указание на то, что к инфанту или инфанте, а тем более королю или королеве, не мог приблизиться никто ниже герцога. Но не всегда герцоги «под рукой». Между тем, это — очередной вымысел от незнания королевского протокола.
Дело не в герцогах, а в ограниченном круге лиц. Это могут быть герцоги, но не обязательно только герцоги. Такие люди обязательно должны быть грандами. Гранды — не только герцоги, хотя герцоги должны были быть грандами по определению.
К началу XV века в Испании сложилось дворянство двух разрядов: гранды и ихос де альго (идальго). Например, моя семья по линии дела — идальго, а по линии бабки Эмилии Микаэлы Ангуло де Ландабасо в семье кроме идальго были и гранды (все мои генеалогические документы хранятся у одного из советников посольства Испании в Москве).
Помимо истории с падением с лошади, в королевском протоколе было множество рестрикций и жёстких требований к поведению при дворе. Но самым вопиющим был случай с обгоревшим королём. — ведь король «жарился» довольно долго, издавал истошные крики и молил о помощи.
Так почему же королю никто не оказал первую помощь? Оказывается, это было запрещено. Нельзя было даже в условиях угрозы для жизни монарха приближаться к нему абы кому. К нему мог приблизиться и оказать помощь только подходящий гранд. Не просто герцог, не просто член королевской семьи, но именно тот гранд, который входил в круг избранных.
Трагедия произошла из-за того, что в тот момент рядом не нашлось подходящего гранда. Предвижу улыбки на лицах читателей, но испанцам было не до улыбок.
Абсолютистская форма монархии (абсолютизм) — не шутки. Это известно и в России, с её оголтелой, запредельной по жёсткости формой самодержавной монархии, единственной возможностью противостояния которой были слабые потуги соборности внутри Русской Православной церкви.
Вы уже догадались, куда я веду. Та форма государственности, которая сложилась в России в Новое время, падает на период правления Александра Первого.
Изменения ряда форм монархического управления в Европе наложились на благодатную почву социально-политического брожения в эпоху молодого царя. Это были первые зыбкие попытки политических реформ (не только М.М. Сперанского, но и многих других), связанные с изменением социально-классовой структуры общества, упирающегося в неповоротливый, статичный краеугольный камень российской действительности — формы крепостной зависимости.
Все сословия, кроме дворянства, требовали этого. К началу XIX века проснулось и дворянство. В первые десятилетия позапрошлого века в стране интенсивно стали формироваться Тайные общества, ставящие целью освобождение.
А в ответ на крушение идеалов абсолютистской монархии в Испании впервые в монархической Европы родилось сильное республиканское движение Риего. Интенсивные связи между испанским и российским дворянством привели к переосмыслению в России форм монархического правления самодержавного типа.
Вчера за ужином и беседой с графом К. я высказал предположение, что в России как ни крути самодержавие незыблемо. Мой собеседник тем временем утверждал, что самодержавная монархия для России — наилучший путь и сегодня. Он уверен в том, что всё самое наихудшее началось после отмены крепостного права.
На мой взгляд, в России формально здесь может торжествовать республиканский строй, а по сути остаются крепостничество и самодержавие в самых лютых формах. Они сохранились. Что изменилось в России со времён Александра Первого? Ничего. Самодержавие стало хуже, а крепостное право, ранее распространявшееся только на крестьян, стало всеобщим. Тосковать по нему причин нет.
