Откуда идёт её чистый голос с удивительным густым тембром и широчайшим диапазоном звучания? Откуда берётся лёгкость, с которой она шутя поёт такие сложные партии старых музыкантов? Почему мы не видим ни малейшего напряжения на её игривом лице, которое покидает улыбка лишь тогда, когда музыкальный текст диктует драматизм исполнения?
Такие мысли рождаются в голове при прослушивании пения Алисы Тен. «Какая удивительная, талантливая девочка», — широко улыбаясь и светясь, говорит моя соседка, сидящая справа на концерте в Рахманиновском зале Московской консерватории. Она делает несколько записей во время пения Алисой барочной музыки, которыми, как можно предположить, слушательница будет поднимать себе тонус в будние дни.
Юная и непосредственная, певица сопрано Алиса Тен не похожа ни на кого ни по вокалу, ни по движениям на сцене и мимике. Она изменчива, как сама жизнь. Культурно-политический журнал «Э-Вести» попросил певицу об интервью, чтобы узнать секрет появления на русской сцене удивительного явления — Алисы Тен.
ЭВ: Алиса, банальный вопрос, но всех интересует, как Вы стали музыкантом?
Алиса Тен: Это случилось по собственному желанию.
ЭВ: Но Вам придала сил реакция окружения или реакция родителей?
Алиса Тен: Я бы не сказала, что меня побудил к музыке внешний мир, скорее, чувство свободы и радости от взаимодействия с музыкой. Мне кажется, я начала петь задолго до пяти лет, едва я начинаю помнить себя. Но в детстве у меня был смешной голос, довольно низкий и «фолковый», а затем я «поймала» какое-то ощущение.
ЭВ: Вы из музыкальной семьи?
Алиса Тен: Профессиональных музыкантов в нашей семье нет, но я думаю, что мама при желании могла бы им стать. Она выбрала между музыкой и филологией, и выбрала последнюю.
ЭВ: Ваша фамилия выдаёт корейское происхождение.
Алиса Тен: Мой отец корейско-японского происхождения.
ЭВ: Вы не поёте корейскую и японскую музыку?
Алиса Тен: Я её знаю, но не пою. Разве что немного играла на барабане — чангу…
ЭВ: Что всё-таки побудило Вас к сценической карьере?
Алиса Тен: Я с детства пела, мне это нравилось, но родители не отдали меня ни в какую жёсткую структуру учиться музыке. Когда пришло время определяться — мне тоже не захотелось идти за академическим образованием, и я в 14 лет пошла в джазовый колледж, стала учиться джазу — и оказалось, что для меня это сложно.
Тогда я пришла к выводу, что мне ещё необходимо понять, как я хочу петь и что я хочу получить от этого. Я стала искать себя, попутешествовала, и после этого сознательно пришла к музыке как профессии. Мне в этом помогла индийская музыка, она заложила во мне техническую основу и дала толчок к развитию. Хотя до сих пор я не могу петь индийскую музыку так, как надо, но распеваюсь я её методом.
ЭВ: У индийской музыки традиция, может быть, ещё более мощная, чем европейская школа…
Алиса Тен: Да, но судьба моя сложилась так, что я всё-таки пришла к европейской музыке. Это произошло через людей. Уже четыре года я занимаюсь барокко — после того, как мы подружились с Рустом Позюмским (современный композитор и выдающийся исполнитель музыки на исторических и современных инструментах: виола да гамба, альт и барочный альт, фидл, электрогитара — прим. ред.), и ещё я стала играть на виоле.
В первое время вхождение в академический музыкальный круг было пугающим, я чувствовала себя какой-то цыганкой, которая пришла на профессиональную сцену, но это уже прошло.
ЭВ: На мой взгляд, к классической музыке у Вас тоже оригинальный, самобытный подход. Вы как будто пытаетесь сделать классический вокал ближе к современному звучанию, более понятным слушателю, при сохранении музыкального текста с учётом всех канонов. Как-то Вы осовремениваете музыку, делаете её живее…
Алиса Тен: Не то чтобы я хочу оживить старинную музыку, но получилось так, что я пою без академической школы. Мне пришлось самой «изобретать велосипед», искать обходной путь. У этого есть много минусов, но и свои плюсы, такое пение приобретает собственную окраску.
Четыре года исполнения барокко после фолка и джаза были для меня довольно мучительными — я привыкла петь и жить свободно, а тут какие-то новые принципы. Сначала у меня плохо получалось, сейчас я что-то наконец нащупала, наработала свой стиль. Это хоть на что-то стало похоже и надо это дальше развивать. Сейчас я уже многое знаю про барокко, освоила его, изучила.
ЭВ: Вы до сих пор поёте джаз?
Алиса Тен: Когда меня зовут спеть что-то джазовое, я соглашаюсь, но плотно этим направлением я не занимаюсь. У меня своя манера петь джаз, мне кажется, что я могу развиваться и в этом жанре. Но чаще я сегодня пою классическую музыку, и при этом не сковываю себя каким-то одним жанром.
ЭВ: Кого из великих вы чтите? Композиторов, может быть, философов…
Алиса Тен: Какой неожиданный вопрос. Я люблю Модеста Мусоргского, Иммануила Канта, Людвига Витгенштейна…
ЭВ: Вы верующий человек или атеист?
Алиса Тен: Я точно не атеист, но свою Веру чётко я не смогу описать.
ЭВ: Но это значит, что Вы сможете объяснить духовный путь, которым пришли к музыке.
Алиса Тен: Попробую. Я начала заниматься музыкой, потому что почувствовала через музыку счастье и то, что можно его разделить с людьми… Это чувство возникло у меня ещё в детстве, однажды же был очень яркий, осознанный момент — когда я пела арию Монтеверди и играла в переходе к своему дому. Представьте: ты стоишь на улице и должен дать концерт! Мне тогда хотелось преодолеть стеснение, и выступление на публике окончательно разбило барьеры; я увидела реакцию людей.
Для меня музыка — это не только профессия, но мироощущение, инструмент, через который я могу передавать свет, который я вижу. Сейчас всё как-то расширилось настолько, что я понимаю, что жизнь сама по себе так важна, что даже музыка не может выразить её целиком. Но петь мне всё равно очень нравится!
