XIII Международный виолончельный фестиваль Vivacello открывается 9 ноября 2021 года в «Зарядье». Впервые в нём примет участие выдающийся виолончелист Дмитрий Яблонский, наш бывший соотечественник, обладатель Грэмми и частый гость мировых музыкальных площадок. В России он, увы, бывает редко.
На концерт-открытие Дмитрий Яблонский привезёт не только профессионализм и мастерство, но и обаяние. В этом мы могли убедиться в ходе нашего небольшого интервью с музыкантом.
Мы говорили не столько о музыке — она говорит сама за себя, но о жизни. Звезда виолончели оказалась удивительно скромной и полной юмора.
ЭВ: Дмитрий Альбертович, Вы уехали из России в четырнадцатилетнем возрасте, сложившимся музыкантом. Для музыканта это ведь уже немалый возраст?
Дмитрий Яблонский: Да нет, это возраст совсем небольшой, хотя начало моему музыкальному пути уже было положено. В действительности, моё образование началось в Америке, где я закончил в Джульярдскую школу, а затем Йельский университет.
ЭВ: Вы считаете себя музыкантом русской школы?
Дмитрий Яблонский: Я музыкант и русской школы, и советской, и немецкой, и итальянской… Я, конечно, начал обучаться виолончели здесь, дирижировать стал за пределами России — Италии.
На самом деле, мне очень повезло. В СССР я был в классе у Мстислава Ростроповича, учился у Стефана Кальянова и провёл год с Исааком Буравским. Я и позднее много набивал себе руку в Москве, сотрудничая с лучшими музыкальными коллективами, но столько было изменений в жизни вообще и в моей, в частности. Я только эмигрировал раз восемь…
ЭВ: И тем не менее, Вы из семьи музыкантов СССР, которые наверняка создали базу для Вашей музыкальной профессии.
Дмитрий Яблонский: Конечно. Моя мама, Оксана Яблонская преподавала в Московской консерватории. Я сейчас вспоминаю, как в свои 8-9 лет я приходил к ней на работу и бегал по классам, где видел то Мстислава Ростроповича, то Леонида Когана. А в Большом зале консерватории тем временем репетировали Святослав Рихтер и Давид Ойстрах. Это был феерический период в музыкальной жизни российской столицы и Московской консерватории.
ЭВ: Скажите, пожалуйста, а почему Вы выбрали не инструменты родителей? Ваш папа Альберт Зайонц играл на гобое, мама Оксана Яблонская — выдающаяся пианистка…
Дмитрий Яблонский: Если бы я, как мама, играл на рояле, меня бы убили ещё в детстве (смеётся — прим. ред.). На самом деле, она выбрала для меня мой инструмент, решив, что выдающихся пианистов уже слишком много. Мне было три года, когда я познакомился с Ростроповичем, мама спросила его относительно меня, и он сказал, что надо начинать заниматься на виолончели. Причём срочно!
.
ЭВ: Вы не жалеете о выборе?
Дмитрий Яблонский: Ну что Вы, конечно, нет!
ЭВ: Виолончель — удивительно душевный инструмент, это игра на струнах души. Даже фортепиано ему уступает — там как будто отталкиваешь от себя звуки.
Дмитрий Яблонский: Здесь я не соглашусь, хотя, конечно, есть пианисты, которые играют как ударники…
ЭВ: Ваши дети, насколько мне известно, не пошли по Вашим стопам. Речь не идёт только об инструменте, но о музыке вообще!
Дмитрий Яблонский: И остались живы! (смеётся — прим. ред.). На самом деле, мои дети очень любят музыку. Сын любит слушать оперу, рок-н-ролл, у него потрясающая музыкальная память. Он играл на гобое и скрипке. Дочка играла на виолончели и гобое. Старшая внучка играла на скрипке. Но не всем же быть профессиональными музыкантами!
А преемственность какая-то здесь есть. Мне очень нравилось готовить – дочка стала шеф-поваром. Её первая работа была в Ritz-Carlton New York!
У меня три собаки, я очень их люблю. Мой сын сначала хотел стать ветеринаром, но сегодня он тренирует собак, которые его обожают. Сейчас он тренирует собаку в помощь девочке-аутисту, чтобы та подавала ей вещи и проявляла тому подобную заботу. Такие тренировки могут так обучить животных, что за несколько секунд собака может предупредить эпилептический припадок, спасти жизнь больного.
ЭВ:Я слышала об этом, причём знаю, что это помогает не только больным, но и делает тренера необычайно духовным человеком. Но Вы всё-таки в своё время пошли по пути родителей, не стали искать других идей.
Дмитрий Яблонский: Когда я жил в СССР и поступал в ЦМШ, это было само собой разумеющееся. Музыкальная профессия была билетом на свободу, давала возможность посмотреть мир. Я видел, что когда всё было закрыто, мои родители могли ездить на гастроли по всему миру, и не рассматривал для себя другие профессии.
ЭВ: Но в дополнение к работе у Вас сегодня есть другие увлечения. Помимо музыки, насколько мне известно, в каждой стране Вы находите вдохновение. Например, выращиваете оливки в Каталонии.
Дмитрий Яблонский: Оливковое масло, которое я произвожу — это не про деньги, это для души.
Я очень люблю природу и я фанатик оливковых деревьев. В нашей сумасшедшей жизни, особенно в период коронавируса, в оливках я нашёл баланс. У нас ферма с 500-летней оливковой рощей во французской части Каталонии, в четырёх километрах от испанской границы, в горах.
Я очень люблю горы и леса. Что может быть красивее гор – только горы! В 30 лет я уехал в горы, живу здесь, на высоте 1.5 тысячи метров, и даю концерты по миру. Я человек северный, родился в Москве, а живу в горах. Хотя у нас тут и белые, и подосиновики, как в России!
ЭВ: Что Вы особенно любите в природе России?
Дмитрий Яблонский: Природа России — это огромное количество климатических зон, здесь так много всего! Но и далеко ездить не нужно — в Подмосковье, 15-20 километрах от МКАД, потрясающие места.
ЭВ: Вы учились виолончели у Мстислава Ростроповича — я даже не представляю себе, как это, делать первые шаги у такого мастера! Интересно, а кто учил Вас азам мастерства производства оливкового масла? Вы тоже искали мэтра?
Дмитрий Яблонский: Нет, это здесь не нужно. Я принадлежу к кооперативу, расположенному в пяти километров от нашего участка, и потихонечку выращиваю оливки. Очень трудно заниматься виноградом, с оливками всё проще. Их нужно всего лишь быстро собрать и отвезти в место отжима, чтобы из них отжали качественное масло, без избыточной кислоты. Если они залежатся, то кислотность продукта будет повышена. Я сам их не отжимаю – было бы слишком трудно собрать оливки с 6 га земли и самому произвести из них масло.
ЭВ:Дмитрий Альбертович, Вы упомянули про коронавирус На оливках он вряд ли сказался, а на музыкальной деятельности даже музыканта Вашего уровня наверняка. Как Вы всё это ощущаете?
Дмитрий Яблонский: Пандемию ощущают не только музыканты, но весь мир. Я пережил шок. Помню, как 15 марта 2020 года, когда всё это началось, я не мог улететь из Барселоны. Тогда я оставил машину на 4-5 месяца на стоянке и уехал домой. От всего происходящего у меня возникло ощущение, что наступил конец мира. Вспомнилось, что когда в Ленинграде была блокада, всё обесценилось. «Страдивари» отдавали за кусок хлеба. И я представил, что дети не смогут сходить за хлебом, и ужаснулся.
Что касается музыки — конечно, многие концерты у всех были отменены, денег стало меньше. Но я привык к состоянию нестабильности — у меня первого числа каждого месяца зарплата не приходит. Деньги есть – нет, это другое.
Вот и сегодня, когда нужно лететь в Москву на фестиваль Vivacello, я не знаю, состоится ли он, не будет ли перенесён или отменён. В мире сейчас много нестабильности. Но в целом сейчас в музыкальной жизни стало лучше, есть активность. Замечательный фонд поддержки культуры на Мальте делает музыкальные проекты — и я организую для них фестивали и конкурсы.
ЭВ: Кстати, о Vivacello… Наверное, музыкант Вашего уровня сам создаёт программу своего выступления. Как она родилась?
Дмитрий Яблонский: Нет, программу создал Борис Андрианов — мой коллега и мой друг. Его предложение было очень заманчиво, хотя и не просто. Но я считаю, что если мы считаем себя профессионалами, то мы обязаны уметь проникаться любым произведением, играть его и преподносить слушателю.
В программе прозвучит И. Гайдн, Концерт №2 для виолончели с оркестром, ре-мажор. Он безумно трудный – и кристально чистый, где нужно играть без швов. По сложности исполнения это где-то рядом с «Сюитами» Баха. Второе произведение — шедевр французского модернизма Анри Дютийё Концерт для виолончели с оркестром («Целый мир вдали…»), самая «навороченная» партитура, которую только можно себе представить.
Составление программы концерта — это искусство, и Борис Андрианов им владеет. Это как ужин, где Вы можете выбирать одно, другое блюдо, но нельзя за один ужин сделать всё. В концерте должен быть какой-то баланс.
ЭВ: Послушать Вас — так каждый концерт — это вызов даже для Вас, проверка на профессионализм.
Дмитрий Яблонский: Вы не подумайте, что я такой стеснительный, прямо-таки ангел, но чем чаще музыкант выходит на сцену, тем больше он может собой гордиться.
Нам каждый раз нужно доказывать, в первую очередь самим себе, что мы можем разделить эту божественную музыку со зрителем. Что мы этого достойны. Люди, которые пришли на концерт после работы, имеют право наслаждаться музыкальными шедеврами, а наша задача — им это дать. Иногда эта задача нелёгкая.
