В Испании развернулась дискуссия о том, кто является популистом, а кто — рациональными политиками в нынешнем правительстве. Автор этих строк — сторонник того тезиса, что прежде чем называть кого-то каким-то бранным словом, сначала надо ему дать возможность доказать свою состоятельность.
У всех есть право на презумпцию невиновности — не только у членов правительства, но и у всех граждан как таковых. Что толку называть представителей несистемной оппозиции популистами, когда у них не было возможности доказать состоятельность своих постулатов: эффективность трудового законодательства, пенсионной системы, положения трудящихся в различных сегментах экономики и, наконец, повышение уровня благосостояния населения в целом.
Приведу один пример. За всю историю Испании ещё не было такого министерства, как Министерство равенства, потому что в Испании никогда не ставился вопрос о социальном равенстве на уровне правительства. В Испании вопрос равенства стоит очень остро. Из цивилизованных стран острее этот вопрос стоит только в России. Разрыв между верхней и нижней децилей по критерию получения доходов в обществе составляет более 10 расчётных пунктов.
Учёными доказано, что там, где такой разрыв более 16 пунктов, происходит революция. Классический пример — падение режима шаха Реза Пехлеви в Иране. Интересно то, что главный аргумент, который я сейчас приведу в защиту тезиса о том, что новое испанское правительство — не популисты, в центральной испанской прессе не приводится, а он очевиден.
Те, которые до сих пор были у власти, не были популистами. А знаете, почему? Потому что они никогда не занимались всерьёз положением трудящихся и не озабочивались повышением уровня жизни неимущих слоёв населения. Никогда до сих пор, со времён прихода к власти демократии в 1975 году, ни одно правительство Испании не занималось бедными и сверхбедными. А их хоть и не столько, сколько в России (более 80% населения), но тоже предостаточно. Треть населения Испании — пенсионеры и люди, зависимые от них. Хотя бы один человек в семье живёт за счёт пенсионера, часто и целая семья одного из его детей.
Нынешнее правительство не было бы популистами, не было бы и намёка на них, если бы ему не пришлось во главу угла своей политической программы ставить повышение слоёв неимущего населения. Более того, если бы все названные вопросы были бы решены, им бы и не следовало идти во власть. Раз все вопросы решены — значит, у партии нет права на существование, как говорят французы, raison d’etre.
Подемос — это общественное объединение, представляющее слои, наиболее поражённые в своих экономических и социальных возможностях. Интересно то, что появление этого движения — результат разочарования испанского наёмного труда и в целом трудящихся в так называемых традиционных партиях, «стоящих на защите интересов пролетариата». Не было бы смысла создавать какие-то новые общественные структуры — ведь есть профсоюзы! Пусть они и защищают интересы трудящихся. Но профсоюзы не могут представлять население в парламенте. Профсоюзы — это защитники интересов трудящихся на местах. Они могут лишь транслировать свои требования соответствующим политическим партиям и организациям.
Популисты — не такое уж плохое слово. Оно происходит от слова populo — народ. Как известно, Vox populi — Vox Deus, глас народа — глас Бога.
В заключение следует отметить, что не за горами 100 дней пребывания правительства Испании у власти, но уже сейчас видно, какую стену непонимания приходится преодолевать людям, пытающимся провести в жизнь программу социальных преобразований. Если бы консерваторы, которые столько лет пребывали у власти, сделали бы хотя бы половину того, что намеревается сделать нынешнее правительство, термин «популизм» навсегда бы исчез из сознания испанских граждан.
