Вторая половина XIX века из-за реформ 1860х годов получила название «пореформенной поры». Взяв эстафету от русской литературы «золотого века», крупнейшие литераторы России развивали темы, обозначенные предшественниками, и ставили новые вопросы духовности бытия. Среди них — русская природа, раскрывающаяся по-разному каждый месяц в году, и русская душа, живущая в соответствии с христианской литургией.
Если для А.С. Пушкина август был предчувствием его любимой осени, «август смотрел сентябрем», то его наследники находили в этом месяце особое вдохновение, яркое переживание грядущих перемен.
Анна Ахматова писала о нём с присущим ей оттенком трагизма:
Он и праведный и лукавый,
И всех месяцев он страшней:
В каждом Августе, Боже правый,
Столько праздников и смертей…
С августовскими праздниками намеренно координировал самые щемящие душу письма героев «Бедных людей» Ф.М. Достоевский. В конце августа начинаются трагические перипетии «Братьев Карамазовых» и приключения мужика Марея. Современники, в отличие от нас, мгновенно улавливали в его литературно-христианской проповеди обращение к христианскому календарю. Август был чрезвычайно важным для Достоевского месяцем.
Но мне хотелось бы остановиться на двух других произведениях, где иначе трактуется последний летний месяц: рассказе А.П. Чехова «Дом с мезонином» и «Антоновских яблоках» И.А Бунина, которые также описывают август в средней полосе России. Они доказали нам, что русская душа расцветает только в августе.
Мы не будем говорить о том, что такое русская душа. Об этом писал А. Тойнби, говоря о православно-христианской или византийской цивилизации, где он определил стержневую ось русской духовности как любовь к своей природе.
Когда я говорю о русской духовности, я вспоминаю прежде всего русскую живопись и русские пейзажи. Архетипом станет «Заросший пруд» В. Поленова и «У омута» И. Левитана.
Однажды с одним из своих коллег — профессором Мадридского университета, специалистом по русской истории, я стоял у картины олеографии «У омута», размещённой на одном из домов Тверской улицы. «А где здесь русская душа?»,- поинтересовался он. — Осень, тина, мрачная картина, навевающая суицидальные мысли. Неужели это и есть русская душа?».
Я его в ответ спросил: «А запах антоновских яблок навевает суицидальные мысли? А любовь художника-пейзажиста к 18-летней девушке, мечтающей отдать себя высокой духовной миссии, навевает ли?»
Дело в том, что русская литература, особенно русскую литературу пореформенной поры надо читать не как талмуд, а как руководство к действию. Это не справочник, но создание духовного настроения для поиска, нахождения своего собственного духовного состояния. Размеры, масштаб, климатические условия, социальные потрясения — всё это формирует долгоиграющую картину русского духовного пейзажа.
Самое удивительное в рассказе «Дом с мезонином» — это диалог художника-пейзажиста и Лиды. Последняя — победитель в русской духовной жизни. Рассказ заканчивается тем, что возможный брак и счастье двух людей разрушено из-за деспотизма и ограниченности жестокой, необразованной и догматичной пуританки.
На чьей стороне сам А.П. Чехов? Извините, но вспоминается Пушкин. Разрыв между поколениями сестры Лиды Жени и Татьяной — всего 40 лет. Но образованный класс — прозрачная прослойка российской жизни, ведомой русскими негодными экономическими условиями, приведут к тому, о чем говорится в провидческом произведении Чехова.
Что объединяет «Антоновские яблоки» и «Дом с мезонином?». Через ожидание, настрой на встречу с осенью, порой, когда в России принято совершать экзистенциальные сдвиги, когда так всё хорошо, гладко, спокойно, тихо и бесконечно дорого сердцу, должно быть нарушено приходом осени и потрясениями.
Август — последняя строчка, последний аккорд литературной симфонии перед наступлением чего-то грозного и необратимого. В русской литературе это самое яркое и образное описание предчувствия грозы через покой, обаяние и душевное спокойствие, излучаемое русской природой и русским бытом.
Я никогда не забуду описание ярмарки в рассказе «Антоновские яблоки» — так сочно и до слез близко нашему сердцу описано духовное соитие разных в экономическом и сословном отношении русских людей.
Слова Флобера о том, что литература — новая церковь, приходят на ум при прочтении произведении русских авторов, описывающих последний летний месяц перед наступлением осени.
Один эпизод с белыми грибами в рассказе «Дом с мезонином» приводит к проливу слез. Ни в одном другом языке, литературе нет ничего подобного. Чехов пишет о том, что в августе появляется много белых грибов, и чтобы порадовать возлюбленную, молодой человек расставляет зарубки и знаки, чтобы наутро вместе с ней собрать их в её лукошко и угостить всю ее семью прекрасным завтраком — яичницей с грибами. Так по-русски, так понятно, так объединяя нас всех и делая единой общностью, такой непонятной другим…
Август для русского человека становится понятным месяцем только при прочтении русской литературы, где формулируется отношение природы к нам, из-за чего мы понимаем, кто мы — жители этой страны, часть этой природы
