Осенью 1979 года я познакомился с одним из самых выдающихся американских экономистов-международников, выдающимся учёным, обласканным мировым сообществом (он имел премии, включая почетный гражданин США, медаль личной свободы от Клинтона, бесконечную череду должностей и статусов), включая научные, но с непростой судьбой из-за его взглядов — Джоном Кеннетом Гэлбрейтом.
Главное — он был президентом Американской ассоциации экономистов, всю жизнь преподавал в Гарварде, где его любимым учеником был Джон Кеннеди.
Этот человек произвел на меня не только неизгладимое впечатление своими внешними данными — он имел аристократические черты лица, руки, как у Вана Клиберна, с длинными пальцами и широкими ладонями, был одет в безупречный английский костюм-тройку, и на его лице было доброжелательное выражение и улыбка. При этом никакого дешевого амикошонства он не проявлял, как некоторые советские участники конференции, которую он посетил.
Нисколько при этом я не хочу умалять уровень советской науки. Мне с учителями в ИМЭМО очень повезло. Все те, с кем я привык общаться, и до, и после пребывания с советской rand corporation в эпоху Н.Н. Иноземцева, были на высоте. Работа здесь дала мне пищу для научных изысканий и позволила приобрести те индивидуальные очертания учёного и исследователя, которые впервые были сформулированы ещё на заре моей юности в лоне семьи.
Владимира Никитича Шенаева я называл «мой любимый учитель». Однажды он сказал мне: «Ты вот уже год как работаешь в ИМЭМО, но ни разу не принял участие в крупной международной научной конференции с участием звёзд и суперзвёзд мировой науки. Я настаиваю и приглашаю!». В тот момент я работал в одном из смежных подразделений к Центру западноевропейских исследований, где Шенаев был руководителем, и он попросил приставить меня в качестве переводчика и сопровождающего исследования к известному аргентинскому экономисту Хайме Фучсу. А тот в первом же кофе-брейке представил меня Гэлбрейту, а рядом с ним был А.Г. Милейковский — академик АН СССР, самый крупный теоретик политэкономии социализма.
Почти 25 лет работы в ИМЭМО для меня — это историческая школа научного воспитания и подготовки. Как говорил Н.Н. Иноземцев, «чтобы воспитать среднего учёного, необходимо 25 лет интенсивной экономической работы, например, в одном из подразделений ИМЭМО; чтобы стать академиком, нужно проработать консультантом-исследователем на побегушках в Международном отделе ЦК КПСС». При этом заливисто смеялся — так, что начинали петь птицы.
Как бы там ни было, все годы моего пребывания в ИМЭМО (1978-2006 годы) сопровождались необыкновенными встречами, контактами и установлением дружбы с целым рядом изумительных людей и потрясающих личностей.
Джон Кеннет Гэлбрейт — автор потрясающей трилогии «Общество изобилия»-«Новое индустриальное общество»-«Экономические теории и цели общества», посвященной состоянию и перспективам капитализма (основываясь на огромном документальном материале). Это были мысли абсолютно кейнсианского среза, составлявшие сокровищницу мировой экономической науки. Они раскрывали суть и содержание капитализма и его движущих сил.
Например, тезис о том, что разницы между государственной и частной экономикой не существует, впервые был доказан Гэлбрейтом.
Первое, что я сделал при встрече с ним — подписать блокнот, полученный на конференции: «Не сочтите, профессор, за бестактность, но если вы не дадите мне автограф, мои родители ни за что не поверят, что я с Вами беседовал!». Он достал из внутреннего кармана пиджака своё золотое перо, медленно, с достоинством отвинтил колпачок, и оставил мне автограф, который оказался почти таким же, каким он подписывал книжки, в частности, проф. Шенаеву. Последний — крупнейший специалист по финансовой системе европейских стран, единственный и неповторимый знаток финансовой системы Германии. Причём не только эпохи Аденауэра, но и всех последующих канцлеров.
Беседа с Гэлбрейтом продолжилась во время следующего кофе-брейка. Он сам подошёл к нам, и завел беседу о ФРС. Представьте себе, этот выдающийся учёный-американист и знаток капитализма, сказал то, что потом неоднократно повторял: «Федеральная резервная система США, хоть и является важнейшим инструментом политики американского капитализма и всей капиталистической системы, это миф. Раздутый до невообразимых границ, который регулирует всю мировую финансовую и экономическую систему. А ведь это не более чем ординарный плановый инструмент, который может лишь чуть корректирует отдельные аспекты внешнеэкономической и валютно-финансовой системы в мировой экономике!».
Аналогичные мысли повторяются в дневнике Шенаева, они опубликованы, но тогда это звучало как гром среди ясного неба — в 1979 году!
Я неоднократно писал в своих статьях, в частности, в проекте подготовленной мной докторской диссертации, представленной Р.И. Хасбулатову, что индекс Dow Jones — значительно более показателен в системе США, поскольку этот инструмент как никакой другой может показать начало и конец международного и финансового мирового кризиса.
9 октября 2007 года были зафиксированы самые высокие показатели индекса Доу-Джонс — 14 164,53 пункта. Один из величайших кризисных менеджеров Нуриэль Рубини, профессор Нью-Йоркского университета, отмечал, что никакого секрета в его прогнозах относительно международного кризиса 2008-2011 годов не было — просто он регулярно отслеживал текущие показатели оптимальных измерений, включая Доу-Джонс и Никкей — его аналог в Японии.
Пророчество Гэлбрейта относительно ФРС, которое он впервые высказал в 1943 году на посту руководителя департамента Госдепа (где отвечал за связь с крупнейшими экономиками мира), состояло из ряда крамольных соображений, которые дошли до первого лица. Несмотря на авторитет учёного — любимого ученика Дж.М. Кейнса, с ним расстались. С тех пор Гэлбрейт занялся профессорско-преподавательской деятельностью, которой отдал себя до конца. Он преподавал от Беркли до Гарварда — в крупнейших университетах мира.
Мне посчастливилось с ним познакомиться в эпоху расцвета его карьеры. Столпа экономической науки и критика капитализма, его привечали в Москве, где осыпали почестями, включая Большую золотую медаль имени М. В. Ломоносова и другие. Гэлбрейта принимали все первые лица страны и руководители всех академических и общественных учреждений.
В ту пору я не занимал сколько-нибудь заметного положения в науке, был начинающим учёным, но видя блеск в глазах и неусыпное любопытство относительно узких мест в науке об американском капитализме, чьё знамя нёс в ту пору ИМЭМО в своих крепких руках, учёный-американец разговорился. Тот интерес, который он проявил к моим наблюдениям, был подарком за его ценные замечания относительно перспектив развития мировой экономики.
