Время подвести итоги… 2019 год — год двойного юбилея Евгения Максимовича Примакова и Владимира Никитовича Шенаева. Это год, когда все прогрессивное научное сообщество отмечает 90-летие двух выдающихся ученых, деятелей современной науки, которая получила витиеватое, но вполне емкое название — Мировая экономика и международные отношения.Как вы догадались, речь идет о 90-летнем юбилее двух светочей российской академической науки, двух выдающихся ученых, олицетворяющих не только ИМЭМО как советскую и российскую Rand Corporation, но и сумевших поднять флаг российской и советской академической мысли на недосягаемую высоту.
В 1929 году (правда, в разные месяцы) родились эти два очень близких для меня человека, которых я знал с 1978 года, и с которыми я прошел практически весь свой большой трудовой и жизненный путь.
С одним из них меня связывают особенно тесные отношения, поскольку он ко всему прочему был моим старшим товарищем и добрым наставником по жизни. Я много раз бывал у него дома, а он — у меня. Я имею в виду Владимира Никитовича Шенаева.
Сегодня, в преддверии великого праздника — Дня России, отмечаемого 12 июня — хочется напомнить (в связи с юбилеем этих двух выдающихся личностей) о роли науки в целом, о роли науки об обществе и мировом развитии как таковой, и о роли личности в истории и в науке.
Не хватит и жизни, не хватит и бумаги в типографии, чтобы подготовить полное собрание сочинений этих двух ученых. И уж тем более не хватит места для томов воспоминаний благодарных этих двум людям учеников и последователей, желающих в полной мере высказаться об их заслугах перед обществом и наукой. Так много всего, что они сделали для других.
Сегодня мне бы хотелось высказаться лишь по одной конкретной теме: какую роль может играть один-единственный Think tank в развитии общества, и (даже не побоюсь этого сказать) для мирового общественного развития.
Я, проработавший четверть века в стенах этого уважаемого учреждения, могу смело сказать, что печать его видна до сих пор на всем, куда не кинешь взор: от общественного устройства государства до мирового развития и внешней политики страны. Учреждение, которое существовало с 1927 года (с небольшим перерывом) и продолжает работать по настоящее время, завоевало безусловный авторитет и влияние в мировой политической и экономической науке.
Значение этого учреждения как центра выработки самых важных путей и моделей политического и экономического развития (особенно роли страны в мировой политике и экономике) падает на эпоху директорства Николая Николаевича Иноземцева (безвременно ушедшего в самом начале 1980-х годов). Я слышал даже мнения достаточно авторитетных государственных и научных мужей, которые высказывались в том духе, что если бы не преждевременный уход академика в мир иной, то и страна никогда не пошла бы по пути строительства крайне радикальных форм рыночного хозяйствования — олигополии, к которой она скатилась уже через 5 лет после кончины выдающегося ученого и государственного деятеля.
В 1970-1980-е годы в ИМЭМО сформировалась группа ученых и государственных деятелей, реально влияющих на практическую политику в (тогда) огромной стране, да и в мире в целом.
Те, которые не знают, что такое RealPolitik, могут посмотреть на публикации и на деятельность ИМЭМО как раз за период, предшествующий октябрю 1985 года (тогда состоялся знаменательный пленум ЦК КПСС, открывший новую страницу в экономической и политической новой истории страны).
Практически все выдающиеся государственные и политические деятели мира (все президенты США, их помощники по национальной безопасности, включая Генри Киссинджера и Збигнева Бжезинского, глав государств и правительств европейских (и не только) стран), ученые с мировым именем (Нобелевский лауреат по экономике Джон Гелбрайт — автор этих строк работал с ним в это время) почитали за честь приехав в Москву познакомиться с точкой зрения «советской Rand Corporation», как они ее называли.
Слухи о реальном могуществе этого скромного 900-членского учреждения в ту пору курсировали во многих государственных и научных учреждениях мира.
К репутации большого авторитета добавлялись и имена блестящей плеяды ученых с мировым именем и блестящих организаторов науки — реальной коллекции бриллиантов, собранной усердием самого Николая Николаевича Иноземцева лично и его ближайших соратников. Напомню, что костяк и основная архитектура современного научного мира в целом продолжает оставаться той, которую заложили представители блестящей плеяды ученых той поры. Достаточно привести органиграмму (состав) отделения международных отношений, как станет понятно, что это именно так.
Все региональные и проблемные институты, существующие по сю пору, все без исключения — творения рук либо самого директора ИМЭМО, либо его ближайшего окружения.
Здесь мы и перейдем к теме личности в истории, и поговорим о вкладе Владимира Никитовича Шенаева в одно из важнейших направлений в науке — европеистику.
Его талант организатора, его потрясающие честность, порядочность и убежденность в справедливости своих взглядов и дел потрясали и тогда, но сейчас это кажется просто недостижимой высотой. Владимир Никитович Шенаев не просто организовал и двинул вперед российскую европеистику, а по сути дела совершил то, что некогда сделал сказочный персонаж, вдохнувший жизнь в мертвое деревянное полено, превратив его в живое олицетворение радости, света, мудрости и, в конечном счете, прогресса.
Я, проработавший непосредственно под его руководством почти 20 лет, никогда не забуду (а это я говорю с чувством глубокой благодарности) те уроки жизни и человеческого тепла, которые он дарил людям каждый день своей жизни.
Никто из тех, кто его хорошо знал, не забудет блестящие заседания центра (в ИМЭМО он возглавлял Центр Западной Европы), которые Шенаев по-примаковски называл «ситанализами», бывшие ничем иным как вольным обсуждением в свободной академической манере идей, которые потом ложились в основу крупнейших проектов научных и государственных разработок.
Я, как непосредственный участник этих ситуационных анализов, проводимых под его руководством, хорошо помню, как под его недремлющим оком государственника и ученого одновременно рождались целые направления академической и научной мысли.
Так, благодаря Владимиру Никитовичу Шенаеву родилось и закрепилось целое направление науки (которое, к сожалению, после его ухода из жизни сошло на нет) — наука о европейских регионах.
Он столько положил сил, эмоций и здоровья, чтобы увидеть, сформулировать и доказать необходимость изучения европейского и мирового опыта субъектов федерации и конфедерации, важность изучения которого впоследствии была осознана с такой очевидностью.
Что уж тут говорить, сегодня и в МИДе, и на Старой площади, и в других местах кусают локти об отсутствии школы специалистов в этой области — а поезд-то ушел, и ушел безвозвратно. Школа регионалистики, созданная Шенаевым, была практически упразднена, а воссоздать ее сегодня практически не представляется возможным за отсутствием специалистов — их практически не осталось: иных уж нет, а те — далече…
Как говорил Николай Николаевич Иноземцев, создать классного специалиста — вещь трудоемкая. И ускорить ее невозможно. Ни техническими, ни биологическими средствами. Он неоднократно с трибуны в конференц-зале и на ученых советах говорил о том, что ученый-международник — товар штучный, а не штамповка.
Такой ученый готовится 25 лет. Он не считал, что диссертация — это веха в становлении ученого. В ИМЭМО сформировалась целая плеяда блестящих ученых с мировым именем, которые никогда не имели ученой степени (надо признать, они и сами к этому не стремились). К ним относятся выдающийся испанист Хуан Висенс и выдающийся специалист по статистической базе мировой экономики Б.М. Болотин.
Но в эпоху пребывания Н.Н. Иноземцева на посту директора место и роль того или иного специалиста не обязательно определялась его формальной титулатурой или какими-то внешними регалиями. Его место определялось его реальным вкладом в науку, оригинальностью мышления и индивидуальностью его знаний.
Он даже младших сотрудников брал на работу лично. Именно по этой причине в ИМЭМО в ту пору работало такое количество людей иностранного происхождения — от испанцев до англичан и американцев, включая индусов, японцев и т.п. Такое разнообразие этносов и языков давало возможность формировать объективное и точное определение для направления, как говорят военные стратеги, главного удара.
Идеология и идейные воззрения сотрудников — это было делом совести каждого из так называемых «штатных единиц» института. Первостепенная важность придавалась не столько внешним проявлениям идейных предпочтений, сколько достоверности знаний и широте научных взглядов.
Я, честно говоря, чувствую себя последним из могикан, или каким-то персонажем из произведений Д. Дефо, когда я вспоминаю ИМЭМО тех времен, когда он был вершителем судеб и «властителем дум» своей эпохи.
ИМЭМО задумывался (таким какое-то время он и был) как генератор идей и предвозвестник стратегических решений для советского, а затем и российского государства.
Автор этих строк знал лично всех без исключения руководителей ИМЭМО, начиная с Николая Николаевича Иноземцева, и до последнего директора — академика Дынкина (я помню его еще младшим научным сотрудником в отделе, руководимым Игорем Евгеньевичем Гурьевым). Что и говорить, времена меняются — происходит и смена вех.
Как это принято говорить, меняется вся мизансцена, но человеческая память и (такой пустячок как) вклад в науку — вещи, которые сохраняют свою нетленную ценность.
Светлая память всем тем, которые стяжали славу советской и российской науки. Да здравствует ИМЭМО в его первозданном виде, и да воздастся ему его достойное место в отечественной структуре принятия решений, и да не упустит наука свой последний шанс сказать свое веское слово городу и миру — urbi et urbi.
